– Ты в самом деле думаешь, что мы оставили реку Роббен без присмотра? – хмыкнул Скорпио.
– Значит, остается только Роби, – тихо сказал Вега.
– Роби? – переспросил Дрю, а лорд-скорпена снова ухмыльнулся. – Я никогда не слышал такого названия. Что это?
– А откуда ты мог его слышать? – встрял Скорпио. – Роби – это город-призрак. Его снес до основания еще Леопольд, когда впервые брал Стурмланд. В назидание всем, кто засел в горах Уайтпикс.
– Его сжег король? – переспросил Дрю.
Морской Ерш дико захихикал, а Вега тем временем пояснил:
– Стурмландцы оказали Леопольду сильное сопротивление, особенно на востоке. Та земля была родиной твоей матери, Белых Волков из Шэдоухэвена. Леопольд демонстративно уничтожил Роби, буквально стер порт с лица земли. Этот разгром надломил решимость герцога Генрика, и он преклонил колени перед королем. Против своей воли, разумеется, но преклонил.
– Роби, ага! Город мертвецов! – дико захохотал Скорпио. – Давайте, давайте, высаживайтесь в Роби! Там для вас самое место!
Дрю подошел вплотную к камере, взялся рукой за решетчатую дверь.
– Город мертвецов? Как тебя понимать?
Скорпио резко оборвал свой смех.
– Я обязан отвечать тебе, Волчонок? – огрызнулся он, прищуривая глаза. – А ты за это сохранишь мне жизнь? Да кто ты такой, чтобы решать, кто должен жить, а кто умереть?
Морской Ерш рванулся, повалился вперед, цепь туго натянулась на его чудовищно раздутом горле. Ноги Скорпио оторвались от пола, он всем телом повис на цепях и начал задыхаться. Глаза лорда-скорпены вылезли из орбит, его лицо позеленело. Дрю хотел открыть дверь, но Вега ухватил его за руку. Волк посмотрел на руку Акулы, потом на его лицо – оно у графа оставалось непроницаемым.
– Отпусти меня, Вега, – сказал Дрю. – Он задохнется.
– Это его личное дело, – жестко ответил лорд-акула. – Если хочет убить себя, скатертью дорога.
Дрю вырвался на свободу, открыл дверь и вошел внутрь камеры. Протянув вперед свою руку, он подхватил Скорпио под воняющую рыбой подмышку и попробовал поднять адмирала.
Скорпио неожиданно взбрыкнул ногами, пытаясь отогнать Волка, затрещала скованная цепью шея Морского Ерша.
– Не сопротивляйся, – рявкнул Дрю, пытаясь поддержать адмирала-самоубийцу.
Кожа Скорпио вновь принялась менять свой цвет. Она больше не была серо-зеленой, как у висельника, на ней – в основном на раздувшемся пузырем горле – появились ярко-желтые и оранжевые крупные крапины. Полетели на пол лохмотья разодранной одежды, и лорд-скорпена трансформировался – его тело чудовищно раздулось, на голове и плечах появились длинные ярко-красные шипы с пурпурными кончиками. Дрю испуганно отступил на шаг назад.
Адмирал из Баста уловил это движение Волка, вновь взбрыкнул ногами – одной ногой он подсек Дрю под колени, вторую выбросил вперед и захлопнул дверь камеры. Щелкнул металлический язычок замка, и Дрю оказался запертым в одной камере с Морским Ершом.
Вега бросился к двери, попытался открыть ее, но упавший на пол Дрю мешал ему сделать это.
– Дрю! – крикнул Вега. – Шипы!
Дрю с нескрываемым ужасом и отвращением взглянул на булькающего горлом, пускающего с губ кровавую пену жуткого лорда-скорпену. Цепь глубоко впилась в его шею, грозя вот-вот оторвать Скорпио голову. Адмирал бился в агонии, размахивал в воздухе руками, ногами и иглами, словно пытался схватить невидимого врага. Дрю поднялся на колени, потянул на себя дверь камеры, спеша уйти подальше от хрипящего в предсмертных судорогах чудовищного Морского Ерша.
– Да здрррр….. Бссссст, – пробулькал свои последние в жизни слова лорд-скорпена. Его рот перекосился, приоткрылся, обнажая ряды мелких, острых, как иглы, зубов. Теперь тело Скорпио раздулось, как шар, целиком покрылось желтыми, пурпурными, черными пятнами. Затрещали ядовитые шипы, повернулись вслед отступающему Дрю. Один из шипов вырвался вперед из плеча Скорпио и с костяным щелчком впился в пол возле ног Волка.
– Нет! – крикнул Вега. Металлические прутья двери ударили Дрю, когда лорд-акула ворвался в камеру с обнаженной рапирой в руке. Клинок молнией мелькнул в воздухе, пробил насквозь горло Скорпио и пришпилил адмирала к дощатой стене камеры. Адмирал из Баста на глазах начал сдуваться, словно проколотый мяч, из которого выходит воздух. В последний раз затрещали и поникли украшавшие голову и плечи Скорпио чудовищные шипы, тело адмирала безжизненно обмякло и просело вниз, туго натянув удерживавшие его цепи.
