За спиной раздалось шарканье, стук, и через комнату, посмотрев на Ферзя светлыми глазами, проковылял долговязый пацан. Вместо одной ноги у него был протез. Стуча по полу концом блестящего штыря, приваренного к люминевой гильзе чуть ниже колена, он обошел стол и склонился к незнакомцу. Тот даже не оторвался от книги, пока долговязый оживленно шептал ему на ухо. Выслушав известие, кивнул и перевернул страницу. Пацан выпрямился и поковылял к выходу.
Лицо его Ферзю показалось смутно знакомым. Правильный овал, прямой нос, жесткие, темные, стоящие торчком волосы напомнили давнего кореша из Херсон-Града. Тот был искусным мошенником, вся его семья когда-то промышляла подставами на базаре Крыма. Вот только именно что когда-то. Связался тот с крабодианцами, фраернулся перед ними, что знает, как инкерманских гетманов вокруг пальца обвести, партию выработанного для небоходов чензира у них из-под носа выкрасть. Сектанты, недолго думая, сдали его Раде Инкермана вместе с семьей, чтобы проблем потом не было. Гетманы — люди на расправу скорые — лютой смерти предали корешка, его сыновей и женку, скормили катранам в пустыне. Все это Ферзь узнал от одного жулика, прибывшего караваном с юга. А ведь он виды на кореша имел, хотел в Москву к себе перетащить, дела проворачивать, в долю взять, но не успел.
Шаги за спиной стихли. Незнакомец продолжал листать книгу. Вор покачал распухшим языком расшатанные передние зубы, громко сплюнул и с трудом согнул морщинистые пальцы. Ладони порозовели, вены на запястьях вздулись.
— Плохо выглядишь, Ферзь. — Захлопнув книгу, незнакомец бросил ее на стол, поставил ноги на пол, сев прямо. — Промочи горло. — Он достал из-под куртки флягу и протянул Ферзю.
Вор молча поднялся, шагнув вперед, взял ее. Свинтив непослушными пальцами крышку, понюхал горлышко, запрокинул голову и принялся жадно пить. В животе громко заурчало. Вода была на удивление холодная, чистая и совсем не имела вкуса и запаха. «И где они такой набрали?» — возвращая флягу, подумал Ферзь.
— Напился? — произнес незнакомец. — Теперь сядь.
Властность в его голосе Ферзю не понравилась. Никто не смеет говорить с хозяином нищих кварталов в таком тоне. После голодного бунта в Москве каждый знает, какая за Ферзем сила стоит. Тогда Орден пытался задержать на въезде в город караван, прибывший с Моста. Вор забашлял за него кругленькую сумму своему давнему корешу Вонючке Погрызу, правильному торговцу с окраин Крыма. Мало кто знал, что в караване, помимо знаменитых арбузов Моста, были мешки с плодами кактуса мамми. Ферзь думал по торговле наркотой в Лужниках монополию устроить, но не срослось. Не иначе предал кто-то, сдал груз монахам. Только перестарались тогда жрецы-каратели, Арлекина по запаре кончили, он с караваном тем от самого Моста ехал. Арлекин был приемным сыном Ферзя и правой рукой во всех воровских делах. Наследником, которого уважали в нищих кварталах, которому старый вор доверял больше, чем себе, и собирался вскоре власть в клане передавать. Пришлось из ситуации выгоду извлечь, внушить братве, что монахи решили голодом кварталы уморить, потому Арлекина застрелили и вскорости самого Ферзя в расход пустят. Беднота, не без указки бригадира и смотрящего, тогда в правильном направлении думала, на всех углах монахов стали резать. Город два дня стоял на ушах. После того в кварталы парламентер из Храма прибыл, головы Арлекиновых убийц привез и предложение о мире…
— Сядь! — грозно выплюнул незнакомец.
Расправил плечи, опершись на локти, сцепил пальцы перед собой и уставился на Ферзя тяжелым взглядом.
Скрежетнув зубами, вор вернулся к табурету.
— Ты поможешь мне, — услышал он, как только сел. — Твой интерес будет учтен.
Говорил незнакомец утвердительно, не торгуясь, не выказывая сомнений, мол, вопрос давно решен и на то не требуется согласия Ферзя. Старый вор ухмыльнулся, открыл рот…
— Только не надо песен: смерти я не боюсь, на свете пожил, — опередил его незнакомец. — Знаю я вашу братию, понятия и воровские законы. Может, расскажешь своему смотрящему с бригадиром, как ты через подставных в Харькове уютное гнездышко свил? Выкупил рядом с Цехами кусок земли, на общаковые деньги дом построил.
