— Они что, за ворота собрались? — Озабоченно спросил Дикобраз. Я не ответил, потому что и так все было ясно.
Лейтенант распределил задачи двойкам. Меня он в свои полководческие планы не посвящал, но смысл происходящего был очевиден. С тактической точки зрения он действовал безупречно: сначала вышла двойка головного дозора, через минуту основные силы — сам лейтенант и еще двое, один из которых нес «маяк», а прикрытие топталось у ворот, ожидая своей очереди. В семь стволов, прикрывая друг друга, они вполне могли прорваться с минимальными потерями.
Консультант еще раз попытался перехватить их на выходе, даже за плечо лейтенанта схватил — и тут же отлетел на пару метров в сторону, потирая ушибленный бок. С рукопашным боем у командира все было благополучно — ему б еще немного с головой подружиться…
Все, замыкающие тоже вышли.
Оператор добросовестно снял их выход для потомков. Вот кто всегда при деле, аж завидно.
— Левченко! На второй этаж, быстро! Займешь позицию на пожарной лестнице и прикроешь их огнем в случае необходимости. — Скомандовал сержант и снайпер бросился исполнять. С ним вместе увязался и Оператор — правильно, оттуда ракурс лучше… Во дворе остался сам сержант и еще один хлопец, а четвертый солдат был внутри — охранял арестованных. Глупо так распылять силы.
Словно подслушав мои мысли, сержант подошел к нам. Убедившись, что мы тут подкоп пока не роем и наручники не сняли, спросил:
— Закурить не найдется? — мы неловко протянули ему свои пачки, и он сразу прихватил из каждой по паре штук, но честно извинился при этом — Подняли по тревоге, сказали — на полдня, сухпай даже не выдали, а оно вон как обернулось…
— «Маяк» где ставить собрались? — спросил я, пользуясь случаем. Он посмотрел на меня с интересом и ответил, хотя я на это не сильно рассчитывал.
— На мосту. Там самый центр скопления…
— Слишком близко.
— А дальше — какой смысл? Не боись сталкер! Дадут навесом парочку вакуумных в воздухе, нас не зацепят. — Однако большой уверенности в его голосе не было.
— Надо бы всех лишних в подвал. — Осторожно посоветовал я.
— Обязательно. Только вот наших дождемся… — Отмахнулся он от умного совета и двинулся обратно к воротам, потом вернулся и скомандовал оставшемуся в цехе — Эй, Верхов! Давай этих бакланов сюда, пусть на глазах побудут!
Несколько следующих минут прошло спокойно. Кто мог — смотрел и целился, а мы с Дикобразом сидели и курили. Полная беспомощность буквально сводила с ума — много со мной чего было, но ждать атаки без оружия в руках пока не приходилось…
Началось не там, где ждали: выстрелы — короткая очередь из «Абакана» — раздались в цехе. Сержант отвернулся от ворот и вовремя: во двор вдруг выскочил Факел — без наручников и с автоматом в руках. Они выстрелили одновременно, но Факел только высек искры из стены, а вот военный сработал точнее. Его пули прошили тело сталкера насквозь и тот неловко завалился на бок.
Практически одним прыжком сержант оказался у входа в цех, походя глянул в нашу сторону, убедился что мы двое сидим спокойно и шагнул внутрь. Я насчитал четыре очереди…. Еще через минуту он появился, волоча за собой тело… как там была его фамилия — Верхов?… Кровавый след тянулся по асфальту.
— Что сидите?! — Бешено крикнул он нам. — Посмотрите там этих… И пакеты перевязочные быстро!!!
Часовому перевязочный пакет был уже не нужен — ножевая рана рассекала его горло в самом подходящем месте, под кадыком. Остальным тоже медицинская помощь не требовалась…
Судя по всему, они напали как только им позволили подняться наверх. Коготь валялся в десяти шагах от ямы, тело Лосося я заметил еще дальше, в другом углу цеха — они, похоже, намеревались сбежать через второй этаж. А вот Кожан поступил умнее — караулил сержанта у самого входа, видимо, надеялся завладеть вторым автоматом.
Не получилось.
Кто из них ударил первым, а кто отвлекал, как им удалось избавиться от наручников — кто теперь скажет? Сержант нашпиговал их свинцом от души, не жалея казенных боеприпасов… Мы с Дикобразом оттащили тела к стенке и на этом наш гуманный труд был закончен. Лосось еще содрогался в конвульсиях, но на губах у него пузырилась кровавая пена, и ясно было, что жить ему оставалось считанные минуты.
