Картина в целом была ясной. Этого засранца Мосла я узнал — с ним вполне задушевно беседовал Калым, когда мы последний раз проходили через АТП. Вариант со случайной попыткой ограбления, таким образом, отпадал полностью. Оперативно работают, однако! И Кардана с корешем успели нанять и этих мародеров подрядить успели…
Сколько еще из находящихся здесь людей мечтают сдать меня живым?
Я засыпал сором следы крови на полу, а труп вынес за забор. Собаки чуют кровь получше акул, так что о судьбе оставленного тела можно было не беспокоиться. Затем я выбросил на чердак их флягу, только воду к себе перелил.
Никто меня за этим дело не застал, все прошло на редкость чисто — а это было уже второе мое убийство за истекший световой день — Мосла считать не будем, он сам в аномалию влез…
Хорошее начало новой карьеры.
Прежде, чем встретиться с Сидором, я насколько мог приблизился к костру — послушать, о чем там народ треплется. Это оказалось неожиданно легко, потому что за пределами освещенного круга было особенно темно, а прикрытия эти дикобразы не выставили — всем хотелось общения. Тема, надо признать, была исключительно интересной…
— …изменении статуса Зоны! — вещал, сидя у костра, тот пожилой, который днем явился вместе с журналистами. Не знаю почему, но я сразу решил, что он как раз не с телевидения, а скорее представляет здесь научную часть — было в нем что-то…. Более здешнее, что ли…
— Что значит — изменение статуса? — перебил его сидящий на почетном месте Дикобраз. — Объявят что ли Бар вольным городом?
Народ ржал долго и со кусом, но пожилого это не смутило — чувствовался в нем опыт и задор матерого оратора.
— Об этом не мечтайте. Но вопрос о признании Чернобыля всего лишь зоной локального экологического бедствия практически решен!
— И в чем, собственно, разница? — уже серьезно спросил Дикобраз.
— Ну, как же! Разница буквально принципиальная! — оживился докладчик, — судя по всему, такого вот вопроса он и ждал. — До недавнего времени Чернобыль воспринимали как угрозу всей планете. Однако Зона существует седьмой год! За последние три года ее границы вполне стабилизировались, радиационный фон упал наполовину и уже ясно, что глобальных экологических катастроф не предвидится. А дает Зона столько, что и подсчитать невозможно — вы тут, вероятно, не в курсе, но сейчас ни одна приличная медицинская клиника не работает без этих ваших… «ломтей» и «крови». А какой эффект дает применение «грави» в космической технике! Это же просто технологический прорыв в XXII век!
— Насчет прорывов мы полностью в курсе, не беспокойтесь… Мне вот интересно, что же реально тут измениться? — Спросил Дикобраз.
— Прежде всего, уберут НАТОвский контингент.
— И они так просто возьмут и уйдут?
— Именно НАТО и поставило вопрос на Ассамблее ООН! У них сейчас куча проблем на Ближнем Востоке, а тут еще такие расходы и «двухсотые» грузы с Украины… Налогоплательщики волнуются.
— Предположим, эти уйдут. А кто останется?
— Объединенный контингент СНГ. Причем, сейчас Зона живет по законам военного времени, но если в Женеве все срастется, то Москва и Киев тоже изменят политику: власть в Зоне передадут гражданским службам, а военные будут только охранять.
— Наш фильм, — вдруг вклинилась невидимая мне Клара, — как раз и должен изменить общественное мнение в правильную сторону. Информация о Зоне идет совершенно превратная — вояки развели ужасную секретность, все эти подписки и запреты всем мешают, ученым совершенно работать стало невозможно…
— Ну, это вы загнули… — пробасил Дикобраз. — Чтобы армия сдала Зону штатским… Вы хотя бы представляете, какие деньги они делают только на экономии топлива и списании боеприпасов?!
В этот момент от костра отошли двое и направились в мою сторону. Тогда я решил, что услышал вполне достаточно.
* * *
— Статус Зоны, говоришь, собрались изменить? — мрачно спросил Сидор. — То-то эти кинодеятели в Темную Долину собрались…
— Так говорят. Ученые хотят вояк себе в сторожа перевести. — Подтвердил я. — А «Экстрим-TV» им будет мнение общественное менять.
— Не дождутся… А то я не знаю нашу комендатуру. То есть кино-то снять им может и позволят, а вот дальше…
