- К черту эти разговоры, - прошипел Якима. - Я должен был убрать Берни. Теперь делить придется только на двоих...
- Берни была нам нужна, - Блю Гуднайт явно пытался сдержаться. - Она караулила в табачном киоске и вовремя подала нам сигнал. Без Берни мы бы этого не сделали, риск был слишком велик.
- Думаю, рано или поздно она могла заговорить, с женщинами всегда так, - возразил Якима.
- Берни мне нравилась, - негромко, словно самому себе сказал Блю Гуднайт. - Берни была моей девушкой.
Якима стоял, как каменное изваяние, и тут я увидел неожиданную гримасу на лице Блю Гуднайта. Я с трудом заметил его движение, просто что-то мелькнуло и нечто длинное, темное и сверкающее появилось в его руке. Однако вспышки из ствола не последовало.
Раздался короткий щелчок, и маленькое облачко сизого дыма поднялось над плечами Якимы. Блю Гуднайт покачнулся, изо рта у него хлынул сверкающий поток крови. Его длинный пистолет глухо ударился о толстый ковер. Потом его ноги начали очень медленно подгибаться. Сначала он опустился на колени, уже безжизненные глаза бессмысленно смотрели в пустоту. Какое-то мгновение он нелепо замер на коленях. Затем все его тело дернулось, и он плашмя рухнул на пол, лицом на пистолет.
Я шагнул в комнату и ткнул дулом пистолета в спину Якимы. Он коротко вскрикнул, издав какой-то нечеловеческий звук. Тут я услышал свой собственный голос:
- Бросай оружие, подонок. Ты застрелил своего последнего сообщника. В Большом Доме тебя уже ждет желтый стул, и я надеюсь, что ты будешь поджариваться очень медленно.
Он бросил пистолет; я видел, как пот потек у него по шее за воротник рубашки.
- Теперь можешь обернуться.
Он обернулся, расставив руки, зрачки его глаз сверкали как угольно-черные булавочные головки на белом фоне. Тонкая струйка коричневатой пены показалась в уголке рта. Теперь он уже не походил на каменное изваяние; все его тело содрогалось, он полностью утратил самоконтроль.
- Где Томми Дженсон? - спросил я.
Якима облизал нижнюю губу, взгляд его метнулся в сторону двери в глубине комнаты.
- Открой! - приказал я.
Он подошел к двери и распахнул её. Я снова уткнул пистолет ему в спину, развернул его и втолкнул в комнату.
- Зажги свет.
Он повернул выключатель.
Томми Дженсон лежал на постели. На нем был ладно сшитый однобортный костюм, брюки и носки, но не было ботинок. Лодыжки привязали к прочной раме кровати, как это обычно делают в сельских тюрьмах Джорджии. Лицо его было мертвенно-бледным, заросшим темной щетиной, но на нем не было заметно признаков побоев.
- Отвяжи его, - бросил я.
Якима подошел к постели и начал неумело возиться с запорным механизмом рамы. Томми Дженсон очень медленно сел и принялся обеими руками растирать лодыжки. Не говоря ни слова, он уставился на меня.
- Все в порядке, Дженсон, - сказал я. - Меня зовут Дейл Шенд, я частный детектив. Блю Гуднайт мертв, а Якима отправится в тюрьму.
Дженсон пытался что-то сказать и наконец хрипло выдавил:
- Он... он хотел убить меня.
- Я знаю, он любит убивать, но теперь с этим покончено.
Томми Дженсон судорожно проглотил слюну.
- Блю Гуднайт меня спас, - прошептал он. - Ради Бога, не найдется у вас чего-нибудь выпить?
- В соседней комнате на серванте есть виски, - сказал я. - Налейте сами; думаю, вам это пойдет на пользу.
Мы прошли в соседнюю комнату, и Дженсон дрожащей рукой налил себе виски. На его симпатичном лице начал появляться слабый румянец. Потом он схватил бутылку и отхлебнул прямо из горлышка. Японец прислонился к серванту, что-то неразборчиво лопоча.
Я шагнул вперед и забрал у него нож в узких ножнах из мягкой кожи, прикрепленных изнутри к поясу. Другого оружия у него не было.
Наконец Томми Дженсон заговорил:
- Мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь рассказал, что происходит...
Но я не ответил, а замер и прислушался. Никаких других звуков, кроме нараставших порывов ветра и шума дождя, стучавшего по окнам за тяжелыми бархатными шторами, слышно не было. Шторы свисали плоско, если не считать небольшой выпуклости в том месте, где они сходились. Этой выпуклости не было, когда мы входили в маленькую комнату, чтобы освободить Томми Дженсона.
