– Да зачем мне эти гроши? – взрывается мужик, – они ничем не помогут. Пятнадцать лет за колючкой провел, пока ума не набрался. Мать померла, меня не дождавшись. Вся жизнь наперекосяк по собственной дурости. Ни кола, ни двора. А ты говоришь, деньги… Бери табак для бати парень, и иди по своим делам.
Бывший зек сует мне в ладони завернутую в газету махорку, досадливо машет рукой, подхватывает на плечо сидор, разворачивается и шагает на остановку. Пристально смотрю ему вслед. Почему-то мне искренне захотелось пожелать этому побитому жизнью человеку удачи. Прячу маленький газетный сверток в карман.
Домой я приезжаю в полдевятого. Отвечаю на все дежурные вопросы родителей: „В школе все хорошо мама. Тренировка прошла отлично папа. Пока с Семеновичем продумываем как подать идею клуба. Конечно, буду, ужасно проголодался. Кстати, завтра мы с ребятами собираемся пораньше, надо подготовиться к одному важному мероприятию. Какому? Позже расскажу. Пока это секрет“.
Ужинаю разогретыми сырниками, запивая их чаем. Мама с отцом смотрят телевизор и о чем-то негромко переговариваются в гостиной. Пробираюсь в свою комнату. Разбираю сумку и прячу в свой шкаф футляр с биноклем и стройотрядовскую куртку. Сверток с махоркой отправляется в нижний ящик письменного стола и надежно маскируется книгами.
Раскладываю диван, расстилаю постель и ложусь. Завтра мне нужно очень рано встать и многое сделать, пока родители спят. Мысленно настраиваю свой внутренний „будильник“ на 5 часов утра. В армии научился давать себе установку встать в определенное время, и она всегда срабатывала.
* * *
14 сентября 1979-ого года. Четверг. 5.25
В сон я провалился сразу. Несколько часов пролетели как один миг. Когда просыпаюсь, возникает ощущение что я только лег. Смотрю темный проем окна, потом перевожу взгляд на часы. 5.25. Отлично. Вскакиваю с постели. Иду на кухню. По пути украдкой заглядываю в приоткрытую дверь родительской комнаты. Родители крепко спят. Достаю склянку с молотым красным перцем, наполненную солонку, хватаю чайную ложку и аккуратно несу это в свою комнату. Из ящика извлекается махорка. Она размешивается ложечкой с равными порциями красного перца и соли, прямо на бумаге, превращаясь в однородную массу. Кайенская смесь готова. Этим оружием против собак и людей пользовались еще сотрудники СМЕРШ. Обычно она делается без соли, но белые кристаллы усилят эффект.
В коридоре открываю тумбочку. Тихо уношу коробку с лекарствами и медикаментами к себе в комнату. Нахожу в ней пустую жестяную баночку из-под валидола. Аккуратно пересыпаю туда кайенскую смесь с листа бумаги. Остаток опять кладу в ящик и маскирую тетрадями и учебниками.
Прячу емкость в сумку. Делая свои манипуляции, чутко прислушиваюсь к возможным звукам из спальни родителей. Пока все тихо.
На антресолях нахожу старую вязаную шапочку отца. Она тоже отправляется в сумку. Туда же идет моток веревки с балкона и перчатки. Рядом укладывается песочная куртка, мое детское рваное пальто, давно превратившееся в тряпку и неизменный футляр с биноклем.
Быстро натягиваю штаны и свитер. Тихо, стараясь не потревожить родителей, медленно открываю замок, и выскальзываю на лестничную площадку. Перетаскиваю сумку на чердак и маскирую её среди мебельного хлама.
Возвращаюсь в квартиру. Собираю сумку с учебниками. Прячу её на верхней полке балконного шкафа. Туда мама точно утром не заглянет.
Пишу записку: „Я ушел. Вас будить не стал. Поел. Буду как обычно“.
Режу колбасу на несколько ломтиков, отделяю ломоть батона. Откусываю бутерброд, и прожевываю его. Оставляю недоеденный кусок на тарелке.
Быстро одеваюсь, застегиваю на запястье „Командирские“, и выхожу наружу. Аккуратно, стараясь не шуметь, медленно проворачиваю ключ в замочной скважине. Негромкое клацанье заставляет меня встревожено замереть на месте. В квартире по-прежнему все тихо. Облегченно выдыхаю и иду на чердак. Там ждет меня сумка со снаряжением и выкидной нож в тайнике. Смотрю на часы. 5:45. Автобус на Семеновку будет через час. Пока все идет, так как надо.
* * *
До деревни я добрался быстро. Автобус отъехал от станции точно по графику. Через двадцать минут я уже подъезжаю к Семеновке. Вместе с парой колхозников выхожу на предыдущей остановке. Не нужно чтобы местные жители меня сегодня там видели. Береженного бог бережет. Спрыгиваю с подножки автобуса, вдыхаю полной грудью свежий лесной воздух и потягиваюсь, разминая суставы.
