- Я и сам вижу, что вы похожи на людей в моем родном городе, да только все же не они. Я-то пришел из Первого Хелма, а вы живете во Втором.
- Шлемель, да что с тобой стряслось? - не утерпев, крикнул кто-то из
соседей. - Посмотри, ты же у себя дома! Эта женщина - твоя жена, а вот твои дети. Или ты свою родню и соседей не узнаешь?
- Никак вы понять не хотите, о чем я вам толкую, - сердился Шлемель. Я-то из Первого Хелма. И иду в Варшаву. Но оказалось, что между Первым Хелмом и Варшавой есть еще Второй Хелм. Ваш.
- Что ты городишь? Мы все тебя знаем, а ты знаешь нас. Хоть на цыплят посмотри, или ты и их не узнаешь?
- Ошибаетесь, люди. Это другой город, - упирался Шлемель. - Хоть у вас во Втором Хелме дома и улицы и впрямь на те, что в Первом Хелме, похожи, все же это другой город. Завтра я отправлюсь дальше - в Варшаву.
- Раз так, сделай одолжение, скажи, где мой муж? - возмутилась мадам Шлемель и стала честить горе-путешественника последними словами.
- Откуда мне знать, где ваш муж! - отпирался Шлемель.
Соседи, на супругов глядючи, так со смеху и покатывались. Но были и такие, кто жалел бедную женщину и ребятишек.
В конце концов лекарь Гимпель заявил, что не знает средства от подобной хвори. Постояли люди, постояли да и разошлись по домам.
В тот вечер мадам Шлемель приготовила на ужин лапшу и бобы. Шлемель их очень любил.
- Может, ты и впрямь умом повредился, но и убогому есть надо, вздохнула женщина и поставила перед муженьком полную тарелку.
- С какой стати кормишь ты чужого?
- Сказать по чести, такому твердолобому бычине, как ты, и сена жалко. Да так и быть, садись и ешь. Глядишь, на сытый желудок и мозги прояснятся.
- Вы - добрая женщина. Моя бы жена никогда не стала кормить постороннего. Выходит, между двумя Хелмами все же есть маленькая разница.
Лапша и бобы так аппетитно пахли, что Шлемель не стал лишку упираться и уплел все дочиста. А пока ел, говорил ребятишкам:
- Вот, дети, я живу в таком же доме, как ваш. И жена моя как две капли воды на вашу мать похожа. А детишки - на вас.
Малышей его слова очень насмешили, старшие же, услыхав такие речи, носы повесили.
- Нет, скажите, разве мало мне было того, что муженек мой Шлемель, так теперь он совсем из ума выжил! - вздыхала несчастная женщина. - Ну что мне прикажете делать? Как теперь на рынке торговать, ведь даже детей на него оставить боязно! Кто знает, какая блажь ему в голову взбредет! Господи, чем я тебя прогневила, что заслужила такое?
Но все же она постелила Шлемелю свежую постель, и, хотя тот и успел всласть выспаться днем, едва его голова коснулась подушки, он враз заснул и громко захрапел.
Снова приснилось Шлемелю, что он - король Хелма и жена его, королева, напекла полное блюдо блинов: с сыром, с черникой, с вишнями, посыпала их, не скупясь, сахаром и корицей и щедро полила сметаной. В один присест съел он двадцать блинов, а оставшиеся припрятал под корону - на потом.
Проснулся Шлемель поутру, а в доме уже опять полным-полно народу. Все хозяйку утешают. Хотел было Шлемель попенять жене, что столько людей в дом напустила, да вспомнил, что и сам здесь посторонний. Будь он у себя дома, то поднялся бы, умылся и оделся. Но в чужом доме, среди всех этих людей он не знал, что делать. По привычке от смущения стал чесать в затылке и теребить бороду. Наконец-таки поборол застенчивость и решился встать с кровати, откинул одеяло и спустил на пол босые ноги.
- Ой, только не дайте ему улизнуть! - забеспокоилась мадам Шлемель. Сгинет, а я останусь соломенной вдовой.
Но тут ее перебил пекарь Барух:
- Надо отвести его к старейшинам. Пусть решат, что делать.
- Верно! - подхватили остальные. - Отведем его к старейшинам!
Как Шлемель ни упирался и ни втолковывал всем, что, раз он живет в Первом Хелме, старейшины Второго власти над ним не имеют, несколько дюжих парней подхватили беднягу, натянули на него штаны, зашнуровали ботинки, нахлобучили картуз, обрядили в лапсердак и потащили к дому Гронама Бычья Башка. Старейшины уже были наслышаны о случившемся и с утра пораньше собрались обсудить, как быть.
