В тот же вечер Виктор с Файзи накурились анаши. Они лежали на кроватях и после долгих затяжек медленно прихлебывали зеленый несладкий чай из пиалушек.
- У тебя есть девушка? - внезапно спросил таджик.
- Нет, - расслабленно ответил Виктор.
- У меня есть, - вздохнул Файзулло.
- На свадьбу пригласишь?
- Какая свадьба? - расстроился старлей. - Какая свадьба? Ее родители баи. Отец, биляд, шишка большой в Душанбе. Они ей другого нашли, биляд.
- А она тебя любит?
- Очень сильно! Очень! - встрепенулся таджик. - Она красивая, - и, немного погодя, протянул фотографию.
На лейтенанта печально смотрела страшная большеносая девушка с густыми черными волосами.
- Да, красивая, очень. Повезло, - сказал Егоров, привыкший уважать выбор своих друзей и уже давно не ломавший голову над тем, почему рядом с невзрачной девицей, как правило, оказывается симпатичный парень или же наоборот. Чужая душа - потемки, и заглянуть туда не дано никому, кроме влюбленных.
Переводчик бережно спрятал фотографию, довольно осклабившись. На мгновение морщины на его лбу расправились, но затем брови вновь сошлись к переносице.
- Его родители тоже баи, биляд, очень богатые. Пайсы-майсы море имеют. Отец чуть ли не главный коммунист в городе, биляд. А он в университете учится, шакал.
- Вот, сука, - сказал Виктор. - Сверни ему шею. Поезжай в командировку с грузом "двести". Потом в Душанбе. Нигде не светись. Убей и сразу сюда. Никто не догадается.
- Я сам так думаю, биляд, - оскалился Файзи. - Знаешь, Витя, когда я духов пытаю, то всегда его вижу, биляд. Мы здесь как шакалы последние, а он на машинах по ресторанам проституток возит, биляд паршивый. Обязательно убью. Он смеялся надо мной тогда.
- Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
- Ай, правильно сказал! - обрадовался таджик, с трудом доставая из нагрудного кармана спецназовской куртки песочного цвета тоненькую записную книжечку. - Дай, запишу, биляд. Я, когда его поймаю, так и скажу, биляд.
Потом офицеры выкурили по косячку и, чувствуя, как окончательно наливаются тяжестью тела, медленно заструились наркотическими грезами во Вселенную.
Егоров не знает, что грезилось тогда Файзи, но сам он видел какую-то девушку с распущенными каштановыми волосами. Виктор летел к ней, вытянув руки, что-то крича, но выходило это совершенно беззвучно, и поэтому девушка не слышала его, ускользая все выше и выше в черном необъятном небе.
5.
Сигареты закончились. Просить у тех, кто был рядом, Егорову не хотелось, идти за ними к бару - тем более.
Виктор нашел глазами Светку и помахал рукой. Официантка принесла пачку "Космоса", и Егоров тут же, нетерпеливо разорвав целлофановую обертку, закурил.
- Много куришь, Витя! - укоризненно сказала Светка.
- И пью тоже.
- Да, и пьешь.
- Ничего, на море пьется легко.
- По тебе не видно, что легко. Случилось что-то?
- Что может случиться, когда все время бездельничаешь? Абсолютно ничего.
- Не обманывай, - упрямо сказала официантка, - я же вижу.
- Что видишь?
- Что-то случилось.
- Эх, сестренка, - ответил Егоров, по-прежнему стараясь не встретиться с собеседницей взглядом, - случилось все это давно. Сейчас - одни конвульсии, как у червяка, которого саперной лопаткой надвое перерубили.
- Не волнуйся, - дрогнувшим голосом почти прошептала Светка, - вы с ней обязательно помиритесь.
- С кем? - не понял Виктор.
- Ну, с ней... с Ириной. Все будет хорошо. Вот увидишь.
- Дура ты общепитовская, - беззлобно сказал Виктор, - ничего ты не понимаешь, спасительница души. Вон, тебе там уже братья с Кавказа руками измахались. Не бросай в беде товарищей отдыхающих.
- Не брошу, - засмеялась Светка, судя по всему совершенно не обидевшись на "дуру", - а ты надолго?
- До упора. Так что будет возможность вместе выпить.
Егорову очень не хотелось быть в одиночестве именно сейчас.
- Непременно, - ответила официантка и упорхнула.
Офицер оглядел кафе. Пьянка разгоралась: парочки за столами сидели теснее обычного, некоторые посетители уже отплясывали, а официантки, словно соревнуясь друг с другом, метались от столика к столику, точно наперегонки.
