— Потом, я уже не смогу сопротивляться, — прошептала Вика. Если она станет большой проблемой, то Джекис исполнит угрозу и ослепит ее.
Мог даже выгнать Вику из цирка, и она окажется на улице, неспособная добраться до своих денег, без навыков, без защиты… без надежды.
Движение привлекло ее внимание, возвращая к реальности. Отец только что раскрутил кнут, с разделенным на три части наконечником: одна с осколком стекла, вторая с большим гвоздем, и третья с деревянной щепой.
У Вики образовался ком в горле, и подбородок задрожал. Соло будет мучительно больно сегодня вечером.
Она практически была готова стать той, кто склонится над плахой, и получит удары плетью.
Незнакомец попытался причинить боль иному, который защитил себя так, как Вика всегда хотела и пыталась найти силы защитить себя. Соло заслуживал похвалы, а не наказания!
Вина за это уничтожит ее.
Голубоглазый не торопясь просматривал толпу во второй раз, замедляясь все больше и больше… пока его пристальный взгляд, не встретился с её. Глаза Вики расширились от удивления и смятения.
Он не мог видеть ее. Никто не мог. Под покровом темноты она стояла в стороне, завернувшись в плащ черный как ночь.
Джекис встал позади Соло.
Пристальный взгляд Голубоглазого переместился от нее, останавливаясь на… иной, которую Вика звала Киттен. С пронизанным яростью выражением лица, она вцепилась в прутья клетки. Мужчина кивнул ей, подбадривая.
Быстро он действует. Всего два дня в цирке, а уже завёл роман с девушкой.
Искра ревности вспыхнула в груди Вики. Ревность? Серьезно? Но почему?
Голубоглазый несомненно презирал ее, и продолжит это испытывать, пока план по спасению не будет утвержден или пока не умрет в этом цирке… что произойдёт раньше.
Вика отвела взгляд и направила его на Таргона.
— Матас! — кричал он.
Матас не реагировал.
Каамил-Ализ попытался снова.
— Матас! Посмотри на меня! Посмотри на свою судьбу!
Ноль реакции.
Вика предположила, что слишком шумно, чтобы отличить единственный голос. И снова возник вопрос, почему Таргон так ненавидел Матаса? Насколько она знала, эти двое никогда не общались.
Джекис занёс кнут высоко в воздух. Девушка почувствовала вибрацию, и хотя ничего не услышала, но подозревала, что сейчас толпа непристойно скандировала. Соло сжал зубы.
Усмехаясь, отец нанес первый удар.
Брызги крови и куски кожи полетели в разные стороны. Вика вздрогнула и прижала ладонь ко рту, чтобы помешать себе закричать. Но иной даже не вздрогнул… лишь ещё раз взглянул на неё.
— Прости, — прошептала она. — Мне очень жаль.
Второй удар.
Голубоглазый даже не покачнулся, а Вика вздрогнула. Как Джекис мог бить людей? Как можно быть таким безжалостным?
Третий удар обрушился. Еще больше крови и кожи разлетелось, и Вика знала, что повреждения на бедной спине Голубоглазого настолько глубоки, что их невозможно будет зашить, поскольку неповрежденной кожи не осталось.
С четвертым ударом колени Вики подогнулись, и она опустилась на землю. Никто не заслуживает такого отношения. Никто, кроме самого владельца кнута. Ее глаза наполнились слезами, затуманивая ей взгляд. Как она могла позволить своему отцу делать это?
К вине прибавилось чувство стыда и ударило в нее с той же силой, с которой кнут продолжал бить Соло. Она должна сделать что-то. Должна попытаться остановить избиение, несмотря на последствия.
Но сможет ли? Нет. Она слабая. Жалкая. Трусиха.
«Просто закончи это», — зашептал голос в ее голове.
Другой голос, поняла Вика удивленно. Не тот приятный голос что раньше, а более глубокий, предлагающий ей… убить себя?
«Ты почувствуешь себя лучше. Все почувствуют себя лучше. Не нравится идея?»
Злость и досада коснулись ее кожи — зло, которое она почувствовала в Джекисе, Матасе и в параллельном мире. Правда поразила ее. Она не сумасшедшая. Голоса действительно реальны.
Один голос хотел помочь.
Другой — уничтожить.
Ну, Вика слишком много пережила, чтобы сдаться теперь. Все, что нужно делать, это придерживаться плана, продолжать экономить и продавать подарки, подаренные отцом, и остановить утечку наличных, чтобы тайно покупать необходимое для иных. Осталось потерпеть год, напомнила она себе.
