Марта почувствовала, что краснеет.
— Но сознание того, что я обладаю тем, что не имеет никто в мире, делает и модель, и качество шкуры не существенными. Одна возможность посмотреть на лицо леди Хорсли… — на одно мгновение самодовольная улыбка засияла на лице женщины, а затем она снова стала деловой. — Но вы здесь не только ради опроса клиентов? У вас есть новости? Мой следующий заказ готов?
— Да, тасманский сумчатый тигр, — небрежно произнес Доктор.
— Что? — нахмурилась женщина.
— Извините, ошибся, — сказал Доктор, — перепутал вас с кем-то. Возможно, с леди Хорсли. — Он сделал вид, что не заметил, как она рассердилась. — На самом деле мы действительно здесь ради опроса клиентов. Юная Марта изучает бизнес. Вы чрезвычайно, чрезвычайно помогли бы нам, если бы высказали свое мнение по каждому этапу выполнения заказа.
Женщина нахмурилась:
— Вы же понимаете, что мое время стоит денег.
— Конечно. Гарантируем полумилионную скидку на следующую покупку.
Она уже улыбалась, поворачиваясь к Марте:
— Сначала ты должна понять, девочка, что в этой жизни нет ничего важнее уникальных вещей. Разве имеет ценность то, что доступно каждому? Мне принадлежит наибольший в мире сапфир. А так же единственный портрет, нарисованный гением Джоаном Иллем, мой портрет.
— Джоан Илль? — встрял Доктор. — Он пропал, не так ли?
Кошачья улыбка растеклась по ее лицу:
— К сожалению, так. После того, как начал планировать портрет Арабеллы Хорсли.
Доктор подался вперед, затем снова упал на стул.
— А, — сказал он через мгновение. — Продолжайте.
Она махнула рукой:
— Думаю, девочка уже уловила суть. Поиски уникальности никогда не заканчиваются. И в пошиве одежды добиться ее невозможно. Разве нельзя подкупить модельеров? Запросто. Шляпа с перьями такахе, ботинки из кожи комодского дракона, — все они могут быть продублированы любым с моими деньгами и возможностями.
— И с таким же отношением к закону и неприкосновенности жизни, — вежливым, дружеским и заинтересованным тоном сказал Доктор.
Женщина, чье имя мы не знали и не могли спросить, не вызвав подозрения, признала это как простой факт.
— Но в моих кругах это нормально, — засмеялась она, — это не уникально.
Марта села на свои руки, чтобы не ударить женщину.
— А потом через своего скорняка я услышала, что кое-кто предлагает неслыханное. То, чем не сможет обладать никто в мире. И предложение делалось только мне. — Она повернулась к Доктору. — Ваша организация поняла мои потребности. Конечно, я не была рада услышать, что в случае отказа предложение будет сделано другому. Я понимаю, это часть бизнеса. Но разве я и без того могла отказаться? Переговоры были длительными и утомительными, сделка основывалась на доверии, но ведь это такое щекотливое дело… А потом — передача товара.
— И на этом этапе сам босс имел с вами дело, — сказал Доктор, словно уже знал ответ.
— Ну, конечно, — ответила она.
— И вы были рады его появлению?
Она озадаченно рассмеялась:
— Дело было решено. У меня не было причин жаловаться.
— Он был вежлив, внимателен?
— Я никогда не видела его. Я получала сообщения, а затем — передача денег и товара в темной комнате. Не знаю как, но мои деньги исчезли, а шкура появилась, и я довольна. Теперь, о моем следующем заказе…
— Боюсь, не наш отдел, — Доктор посерьезнел и уже с меньшим энтузиазмом, чем раньше, спрыгнул со стула. Не будем вас больше беспокоить. Время — деньги, деньги — гигантские сапфиры и единственные портреты. Идем, Марта.
Девушка подскочила со стула одновременно с женщиной.
— Мы уйдем сами, на этот раз нормальным способом, не стоит вызывать дворецких.
Доктор дошел до двери и с силой сжал ручку, словно хотел ее сломать.
— И, между прочим, — бросил он через плечо, — вы знали, что существуют чучела квагги в 23 музеях мира? Она же даже не считалась вымершей несколько столетий. У любого может быть такое пальто, как ваше. У леди Хорсли, например. И вы заплатили за него миллионы. Позор. Может, и ваша шкура была с чучела. Едва ли это уникальная вещь.
Марта оглянулась на одетую в шкуру квагги женщину. Ужас, удивление и ярость смешались на ее лице. Она силилась что-то сказать. И Марте показалось, что, пока не поздно, лучше быстрее уходить.
