— Я сомневаюсь в этом. Нельзя создать точно такого же, — возразил Ожегов.
— Мы утомились от бесконечных переговоров, ходящих по одним и тем же следам. Давайте расставим всё по местам. Мы создаём человека — любого, какого вы скажете, и если он будет полностью соответствовать оригиналу, вы признаёте, что мы — ваши создатели.
— Мы не можем принять такое решение, — впервые подал голос Ванин, до этого, казалось, захлёбывавшийся негодованием, но всё равно молчавший.
— А кто может? — спросил Саник.
— Боюсь, мы не можем проводить подобные эксперименты, — сказал Лилин.
— Что же. Тогда мы вынуждены будем покинуть ваше пространство и ограничить вас уже имеющимися у вас территориями в тех местах, где они примыкают к освоенным другими. Земляне не готовы к тому, чтобы вступить в сообщество.
— Мы дадим согласие или несогласие через три часа, — сказал Лилин с оттенком обречённости. Смотрел он при этом на Ожегова.
— Мы будем ожидать.
После этого, без каких-либо слов все трое инопланетян синхронно поднялись и вышли.
— Какого чёрта это было, Ожегов?! — тут же обрушился на Вадима советник Ванин, нависнув над столом, разделявшим их.
— Переговоры, — ответил священник.
— Да тебя за это убить мало.
— Разве? — Ожегов поднялся, — а почему вы молчали? Почему не сказали своего слова? Почему вы вообще меня сюда пригласили? Вам здесь не священник нужен, а кто-то другой.
Ожегов говорил спокойно, но это всё равно чуть не взорвало Ванина.
— Что он себе позволяет?!
— Хватит!
Лилин впервые за сегодня подвысил голос. Вся его мягкость улетучилась, и это был совершенно другой человек. Ожегов решил, что и правда позволил себе лишнего. В первую очередь, не нужно было выходить из себя, но теперь оставалось радоваться, что у Ванина на костюме было на одну полоску меньше, и он не доберётся до Ожегова, если Лилин решит его защитить.
— Сначала сядьте оба и успокойтесь.
Ожегов выполнил это указание сразу, а Ванин ещё недовольно фыркнул.
— Мы пригласили господина Ожегова за новым взглядом и новым поворотом в диалоге, и мы его получили. Это, как мы теперь знаем, в любом случае были бы последние переговоры. Либо они улетают, и мы получаем статус изгоев, либо мы соглашаемся и становимся кем-то вроде послушных домашних животных. У нас есть третий вариант. Мы ещё можем победить.
— Победить? Не смешите меня! Они сделают робота с настоящими мозгами, и он будет рассказывать вам анекдоты, а вы будете смеяться, — сказал Ванин.
— У них не получится, — заметил Ожегов.
— Откуда у вас такая уверенность? — спросил Лилин, — вы знаете про их продвинутые биотехнологии? Мы, к примеру, выращиваем людей в инкубаторе, если по каким-то причинам матери не могут их выносить.
— Но при этом у них есть матери, — заметил Ожегов, — и отцы. Так что с точки зрения методов, всё соблюдается. Ещё никто не создал жизнь из синтетики. Она всё равно идёт от нас и всегда будет идти. Если вы согласитесь на этот эксперимент, вы в этом убедитесь. Человек — не тело. И даже если можно заставить его мозг функционировать, это не значит, что он обретёт душу.
— Вы специалист по религии или по прогрессивным экспериментам? Которые даже не проводились, — сказал Ванин.
— Если хотите — считайте это моей верой.
— Верой? Тогда, может быть, сразу стоит признать в этих гражданах богов и начать уже подчиняться им? Представим себя счастливыми прихожанами, которым вместо распятья явили настоящего господа. А? — усмехнулся Ванин.
— Если я правильно понимаю, — сказал Ожегов, обращаясь к Лилину, — мы ничего не теряем, соглашаясь на эксперимент. Верно?
— Это в случае, если он решится в нашу пользу. А если в их? — он посмотрел на Вадима, — как вы думаете, сможем мы отказаться, имея вещественное доказательство своей вторичности?
— А отказываясь от эксперимента вообще, мы эту самую вторичность не подтверждаем? — спросил Ожегов.
— По крайней мере, у них нет ничего вещественного, что смогло бы её подтвердить.
После этого в зале повисла тишина. Ожегов согласился бы на эксперимент, но сейчас, выслушав контраргументы, он начал опасаться. Хотя, если смотреть вглубь души, он был убеждён в своей правоте.
