Люди делятся на сов и жаворонков. Жаворонки бодры с утра, но вечером с ними лучше не оказываться в одной компании — они зевают, невнимательны. Совы наоборот, вечером бодры и деятельны, а с утра скорее мертвы, чем живы.
Феликс же и Илларион не принадлежали ни к одной из этих людских пород. Прошлая служба в ГРУ приучила их полностью контролировать мысли и тело. Если требовалось, они могли по трое суток быть на ногах; сидеть в засаде, почти не шевелясь, несколько дней подряд, при этом с виду оставались такими же свежими, как человек, пробывший с неделю на курорте. Зато потом могли отсыпаться сутками. Поэтому по лицу Феликса нельзя было понять, провел он ночь за работой или же спал как убитый.
— Здорово, — Феликс вскинул широкую ладонь и с размаху пожал руку Иллариону. — Машина твоя теперь в полном порядке. Если бы ни я, ты бы на ней наездил, в лучшем случае, полтысячи километров, а потом бы развалилась.
— Не набивай себе цену.
Ворота сарая были распахнуты, и когда мужчины вошли вовнутрь, Илларион увидел не только свой «лэндровер», но и громоздкий джип «чероки» девяносто девятого года выпуска. «Лэндровер» внешне ничем не изменился, все та же потертая зеленая краска, вмятины по бокам, изношенная до предела разрешенного резина. «Чероки» же сиял краской, лаком, никелем. Эти две машины разнились между собой так же сильно, как солдат в камуфляже отличается от бизнесмена в смокинге.
— Заглянуть под капот хочешь? — спросил Феликс.
— Я тебе доверяю полностью. К тому же знаю, хуже внутри не стало.
— Это ты верно подметил.
Феликс чувствовал себя несколько неловко, словно стеснялся красавца «чероки».
— Твоя?
— Пока моя…
— Ты поменял ориентацию? — усмехнулся Илларион, обходя сверкающую машину.
— Нет, — досадливо щелкнул языком Феликс, — мы с приятелем одну аферу затеяли. Он немного битый джип пригнал, отремонтировал, и продать хочет. Машина почти нулевая, за восемнадцать тысяч, в крайнем случае, отдать ее хотим, но лучше — за двадцать. Я сам такими делами не занимаюсь, он уговорил. Как и тебе, не сумел отказать. А теперь ему срочно понадобилось в Свердловск к родителям поехать, сегодня мне придется на базаре этим монстром торговать.
Илларион с трудом представлял себе Феликса, торгующего хоть чем-то, не было в нем купеческой жилки.
— И так на душе муторно, не смотри на меня, — поджал губы Феликс. Забирай машину и езжай, я свои обязательства перед тобой выполнил. Все, садись за руль и уматывай! — уже зло добавил мастер по реставрации автомобилей.
Илларион любил изучать городскую среду. Одним из его увлечений было обследовать московские окраины, заезжать в те районы, где никогда прежде не доводилось бывать. Потом это пригождалось в работе. А авторынок для него, любителя одной и той же машины, оставался белым пятном на карте столицы.
— Можно, я с тобой поеду?
— Зачем? Ты себя в той тусовке, по-моему, не очень уютно почувствуешь.
— Я тебе этого не говорил.
— Мне там, кстати, регулярно бывать приходится.
— Ты на своей машине поедешь, я на своей. Надо же мне твою работу принять в деле, двигатель испробовать.
Феликс смотрел на Забродова все еще зло, но губы уже растягивались в улыбку:
— Черт с тобой, компания мне не помешает. Только потом не жалуйся, что зря день пропал. И не забывай, Илларион, ты со мной едешь, поэтому первым покачу я — ты будешь ведомым.
Машины одна за другой выехали со двора. Илларион, оставивший добермана дома, за пса не волновался, тот умел неплохо находить себе занятие сам.
На рынке, несмотря на раннее время, уже царило оживление.
— Свой «лэндровер» оставишь у платной стоянки, — распорядился Феликс. Заодно, если удастся продать «чероки», завезешь меня домой. Хоть какая-то от тебя польза.
Продавцы выстраивали машины рядами. Они усердствовали не меньше продавцов яблок, которые непрестанно протирают фрукты, чтобы те блестели. Сияли капоты, стекла. Казалось, что некоторыми машинами совсем и не пользовались.
Сосед Феликса, достав баночку с ваксой, усердно тер ею протекторы старого «мерседеса», и те понемногу приобретали товарный вид. Чувствовалось, что все продавцы — люди не случайные и оказались на рынке не впервые, так сказать, живут здесь. Ставились раскладные столики, появлялись термосы с кофе, чаем.
