запомнилось. Да и проработал и прожил он на нем
почти полтора года. Все чаще возникало ощущение
что Полигон… живой? Была в нем какая-то своя
неповторимая атмосфера. Хотя все многочисленные
объекты, воинские части, стартовые площадки 29
были окружены тайгой, и отъехав на несколько
километров, а от некоторых частей и метров на
сто-двести, ты оказывался – абсолютно один!
Кругом была только тайга и тишина. Но ты
чувствовал, что вокруг тебя еще кто-то есть. И их
много – десятки тысяч работающих на полигоне
военных и гражданских, – и среди бесконечного
количества стоящих вокруг тебя молчаливых
деревьев ощущалось незримое присутствие людей, объединенных одной целью.
По множеству дорог, связывающих между собой
почти 2 000 объектов, разбросанных по всему
полигону, практически круглосуточно ездили машины
и автобусы всех типов и размеров, cтроительная и
военная техника… Проезжающая мимо тебя машина
возвращала ощущение, что ты здесь не один – но
машина удалялась, и одиночество снова окружало со
всех сторон.
Атмосфера
полигона
была
абсолютно
неповторимой и непередаваемой. Наверное, такое
может быть только на наших немногочисленных
земных космодромах. Над каждой ракетой и
её многочисленными компонентами, узлами, приборами, системами, материалами работали
сотни КБ, НИИ, тысячи предприятий и сотни тысяч
людей, разбросанных по всей необъятной стране, и все это стекалось, доставлялось, привозилось –
на полигон. Полигон все это доводил до конечной
30
готовности, многократно проверял и испытывал
по многочисленным технологиям и регламентам.
И последняя и, пожалуй, самая главная стадия: запуск
ракеты – то, для чего, собственно, сам Полигон и был
предназначен…
Но полигон – это ведь не только сотни тысяч тонн
бетона, стали, монтажно-испытательных корпусов, стартовых площадок и всего огромного перечня
составляющих его частей – всё это только средства…
Главное – люди, на нем работающие. Это значит, полигон действительно – живой…
Учитывая самый напряженный на Земле график
запусков, здесь была и самая напряженная рабочая
обстановка всего многотысячного коллектива
полигона. Наверное, это и отразилось на окружающей
его северной природе, и возникла атмосфера, непохожая на любой другой космодром на Земле.
За время, пока они летят, полигон, наверное, уже
запустил еще добрую сотню ракет со спутниками
и исследовательскими аппаратами к Луне, Венере, тому же Марсу. Часть ракет находится пока в
МИК, какие-то уже стоят на стартовых площадках, какие-то изделия в дороге, что-то еще только
начали собирать на заводах… Но рано или поздно
всё это встретится там, откуда они и улетели – на
полигоне.
Слово «космодром» тогда ещё не было в ходу, у
ракетчиков были свои термины и обозначения, у 31
остальных воинских частей – свои. Большинство же
попросту называло это – полигон.
Наверное, какая-то часть его, Андрея, да и
всего экипажа осталась там, и какую-то частичку
атмосферы они забрали с собой…
На нём можно было встретить представителей
практически всех видов и родов войск, входящих в
состав Вооруженных Сил СССР. Не встречал Андрей, пожалуй, только моряков и десантников… но может, и они там были? Просто не попадались на глаза? Да
и допуск был не в любой уголок полигона, а только
те, что связаны со прямыми обязанностями. Да и
частенько, исходя из специфики очередной программы
или проекта, офицеры носили погоны и петлицы тех
родов войск, к которым не имели никого отношения.
Чем конкретно они занимались на полигоне, знали
единицы, да и любопытство было как-то не в ходу.
Больше всего «любили», а скорее по службе
просто были вынуждены переодеваться – коллеги
Андрея по цеху КГБ. Представители Особого
отдела полигона. Частей было много и так же
разнообразен был личный состав: были небольшие
части связистов в несколько десятков человек
и отдельные батальоны – полки и бригады, где
солдат и офицеров были тысячи. Штатную форму
