защитой.
За пару дней смонтировали передвижную буровую
установку и в радиусе километра от ракеты за неделю
пробурили несколько скважин глубиной до тридцати
метров. Для настоящих геологов или шахтеров здесь
была бы такая свобода и простор…
Часть образцов свозили в жилой модуль в пещере, Марине, для предварительных исследований.
Большую часть грузили в самый защищенный на
«МС – 88» отсек, специально предусмотренный для
образцов уже не такого загадочного Марса.
61
Они работали, а можно сказать, уже и жили всего
лишь вчетвером на большой и пустой планете. Только
нельзя было сходить на рыбалку или в лес за грибами, а девчонкам очень хотелось позагорать и искупаться
в море или хотя бы в самой крошечной и мелкой
речушке.
Как-то Андрей предложил немного раскрасить
унылый пейзаж:
– Братцы Марсиане! А давайте нашими марсоходами
на грунте какое-нибудь неприличное слово напишем?
Да так, чтоб с Земли было видно или с какого
орбитального телескопа?
Представляете?! Приходит в NASA партия
очередных снимков в несколько тысяч, начинают
их там анализировать, изучать, и вдруг на одном из
них: «FUCK you, NASA»! Исследователя кондрашка, наверное, сразу хватит! Ну, или чуть позже.
Cветка засмеялась:
– Да, Андрей, ты не только космический маньяк, но
еще и космический хулиган!
Закончив смеяться, Сергей сказал:
– Нет! Того, кто этот «фак» заметит, скорее всего
уволят. Пойдет он с докладом к начальству, а они
подумают, что это он над ними издевается! Вроде сам
написал и вставил в снимок!
Так и работали, жили и веселились – одни на
молчаливой планете.
62
-12-
Программа, предусмотренная проектом «МС – 88», плавно подходила к своему завершению – вернее, оставалось лишь одно: «просто» и долго возвращаться
на Землю.
Участок Марса у застоявшегося на нем космического
корабля и входа в лавовую трубку, где и разбили базу, стал до боли знакомым, но все равно не родным и
даже не близким. Единственное место, где хотелось
находиться подольше, был сам лавовый тоннель.
Причем не рядом с базой – чем дальше от неё уходила
пара исследователей, тем становилось спокойнее и
умиротвореннее на душе. Как будто его многометровые
стены защищали не только от пронизывающих Марс
излучений и пыльных бурь, но и еще от чего-то более
сильного и беспощадного – от самого времени?
Света и Марина тоже любили иногда побродить по
нему недалеко от базы и однажды попросили ребят
провести их подальше, туда, куда еще не доходили и
сами Сергей с Андреем.
Тоннель немного напоминал земные лавовые
трубки на Гавайях. Только там это действительно
были трубки, а здесь – огромный тоннель шириной
по сто, а иногда и вообще непонятно сколько метров.
Иногда он сжимался в десятки раз и становился почти
тоннелем в метро, потом снова уходил неизвестно
куда и во все стороны сразу.
63
В самых низких местах тоннеля сверху свисали
небольшие базальтовые сталактиты, напоминающие
кожуру огромных ананасов. Еще было очень много
лавовых столбов – рядом с базой их не было, а через
двести метров вглубь тоннеля они появлялись, и не по
одному!
Сначала они были небольшими и стояли парами.
Дальше – уже по четыре, и напоминали правильный
и непонятно как получившийся квадрат. Красной
марсианской пыли здесь, в глубине тоннеля, почти
не было, и лавовые столбы в свете прожекторов
скафандров стали искриться – почти как бенгальские
огни на новогодней елке!
Количество столбов возрастало в какой-то
абсолютно немыслимой прогрессии, и ещё большим
стало количество и сила света, исходящего от искр: их, наверное, были уже миллиарды, слившихся в
единую и ослепляющую вспышку…
Вспышка сменилась такой же ослепительной
темнотой. Нет – не перед глазами и не в голове – вокруг
всего тела, которое растворилось в чем-то непонятном
или стало огромным, как весь космос, начали
мелькать и меняться звезды и планеты, туманности и
черные дыры, галактики и что-то вообще непонятное
и неясное, но вполне ощущаемое…
Черный и ослепительно яркий одновременно, молчаливо-огромный космос – вдруг ожил!
