– Но я отвлекся… Я хотел сказать, что вся эта история с происхождением так называемой Теодерады из императорского рода может быть политической уловкой. А может служить попыткой защитить эту женщину. Дело в том, что данный брак, по большинству рассматриваемый государственными людьми как альянс двух хищников, в сущности, является чем-то совершенно иным… Вы когда-нибудь могли заподозрить своего брата в такой слабости, как любовь к женщине?
Роберт не шевельнулся, хотя пальцы его, сжимавшие перила моста, побелели. Черт побери, неужели он словом или жестом невольно выдал то, что знает? Нет, он тщательно следил за своими словами и поступками. И не собирался раньше времени открывать канцлеру все, что ему известно.
– У вас есть тому доказательства, ваше высокопреосвященство, – ровно спросил он, – либо это ваши домыслы?
– У меня есть некоторые свидетельства, – несколько надменно отвечал Фульк, – на основании которых я соответственно смог сделать неопровержимые выводы.
Он тоже не собирался рассказывать Роберту все, что знал. От Гунтрамна из Лаона ему было известно о гибели Визигарда, и о том, что это, по всей вероятности, было убийство, инспирированное королем. Item, есть все основания полагать, что свидетельства, имевшиеся при Визигарде, улики, убийственные для чести королевы, до Эда дошли. И если уж тот оказался способен проглотить такое… Что ж, жизнь Визигарда стоит того, чтобы вызнать уязвимое место Эда.
– У вас есть люди в Компендии? – неожиданно поинтересовался Роберт.
На губах епископа появилась слабая улыбка.
– В самом Компендии нет. Но в Лаоне – есть. Как видите, сын мой, я с вами достаточно откровенен.
Подобную откровенность он мог себе позволить. Роберт был способен и сам об этом догадаться.
– Так вот, эта женщина для него дорога… весьма дорога. Настолько, что он способен скрывать свои истинные чувства.
«Он что, мысли читает?»
– И что с этого? – на сей раз Роберт не смог совладать со своим голосом. Он прозвучал хрипло и почти визгливо.
– Прежде всего позвольте рассказать вам одну прелюбопытную историю из времен предыдущего царствования. Вас тогда еще не было в Лаоне… Тогдашняя императрица Рикарда изволила баловаться с запретными науками… составлением различных зелий… в том числе и ядов. Эта глупая женщина намеревалась избавиться от надоевшего мужа и женить на себе Эда. Кстати, ей не приходило в голову, что, если бы замысел ее удался, Эд взял бы в жены вдову своего двоюродного брата – ведь Карл III вам обоим приходился кузеном, – а такой брак святая церковь считает предосудительным. И вот ведь как забавно – когда события повернулись по-иному, и несчастный толстяк – простите, что я говорю так о вашем близком родиче – лишился сначала короны, а потом жизни, и Рикарда стала Эду вовсе не нужна, – Эд, если принять на веру императорскую версию происхождения его жены, оказался в браке со своей двоюродной сестрой, что с церковной точки зрения еще хуже. Воистину, порочный круг! Нет, только приняв обет безбрачия в лоне святой нашей матери церкви, можно уберечься от греха… Но я опять отвлекся. Итак, ради своих целей императрица пригласила во дворец всем известную ведьму и чародейку по прозванию Заячья Губа – к прискорбию моему вынужден напомнить о ней. У нее тогда была молодая помощница – вы догадываетесь, кто. Так вот, ведьмы держались наособицу – звание такое… а единственным существом, которому безоговорочно доверяла императрица, была ее прислужница, некая Берта. Я купил ее услуги… королевские прислужницы бывают порой очень полезны, запомните это. Она подсматривала и подслушивала разговоры императрицы с ведьмами о зельях, о ядах, о разных других интересных вещах… Во времена известных событий Берта предпочла предать свою госпожу. Вместе со своим любовником Ринальдо, секретарем императрицы – само собой, он тоже был у меня на жаловании, делал для меня некоторые записи, не зря же люди учат языки – они ограбили Рикарду и бежали. Глупцы, они полагали, что сумеют обмануть также и меня. Этого им не удалось.
Последовала новая пауза, самая продолжительная из всех. Фульк в задумчивости смотрел на легкие водовороты, на лепестки цветов, увлекаемые течением. Молчание длилось столь долго, что Роберт рискнул прервать его, заметив:
