Когда она снова приблизилась к вратам обители святого Медарда, они были широко распахнуты. Но вовсе не в ее честь. Просто в этот день крестьяне с подвластных монастырю земель пригнали на подворье свиней и коз. У ворот монастыря Деделла заметила Фарисея, беседующего с высоким рябым монахом, опиравшимся на резной посох. Судя по слышанному ей описанию, это и был приор Горнульф. Он не заметил ее появления и продолжал повествовать Фарисею.
– …а капелланом берет с собою Коннала-ирландца с подворья святого Патрика, ты, может, знаешь его?
– Этого рыжего пьяницу? Знаю, конечно.
– Хороший он человек, только горяч не в меру, не дай Бог, забудет про чин ангельский и полезет в бой, и головы не сносит… И останется тогда король без капеллана…
– Где мальчик? – громко спросила Деделла, подойдя ближе.
Приор с изумлением воззрился на нее.
– Авель, – сказал Фарисей, – ты помнишь, я тебе утром про нее говорил? Эта девушка – родная тетка малыша Винифрида. Сестра его отца.
Взгляд приора стал тяжелым. Деделла вспомнила заверения Фридеберта, какой он хороший человек, и усомнилась в этом.
– Меня зовут Деделла, ваше преподобие. Он, – последовал кивок в сторону Фарисея, – наверное, рассказал вам, что я долгие годы не знала, что мой племянник остался в живых. Я очень хочу его видеть…
– Зачем? – спросил приор. – Мальчик ни в чем не нуждается. О нем заботятся, как должно заботиться о крестнике королевы. Монахи учат его всему, что положено знать отроку из благородной семьи. Сейчас он товарищ по играм принца Ги, а когда вырастет, станет его советником.
– И ничего не узнает ни о своем отце, ни матери, ни о всех своих предках! – с отчаянием выкрикнула Деделла. – Приор, у вас есть родные? Или вы, монахи, от них отрекаетесь?
– Послушай, Авель, что ты ломаешься? – сердито спросил Фарисей. – Тоже мне, ревнитель вертограда Божия… Тебе что, трудно попросить королеву? Или, если боишься, обратись к Фортунату, а королевы попросит он, и она примет Деделлу. Тем более, из того, что я слышал, королева должна Деделлу узнать.
– Этого я и боюсь, – тихо и безнадежно произнесла Деделла. – Что она меня узнает.
На лице приора выразилось недоумение.
– Что же тут страшного? Не надо бояться. От королевы здесь за все эти годы никто никакого зла не видал.
– А от короля? – еще более безнадежно спросила Деделла.
Последовало общее молчание. Нарушил его Фарисей.
– Послушай, Авель, по отбытию короля в поход, королева, наверное, вернется в Компендий?
– Конечно.
– И Винифрида она тоже возьмет с собой?
– Может быть…
– Тогда сделаем так. Дождемся отъезда королевы. И, в любом случае, вернет она мальчика в монастырь или возьмет с собой, мы проводим Деделлу в Компендий. Не век же ей по подворьям мыкаться, нужно позаботиться об ее пропитании. Просите с Фортунатом королеву, чтобы та дала ей какое-нибудь место при себе…
– Ой, нет, не надо! – воскликнула Деделла.
– …или выделила ей какое ни на есть пожалование. И позволила видеться с племянником.
– Это ты хорошо придумал, – медленно сказал приор. – Так, наверное, и нужно сделать.
– Тогда давайте дожидаться отъезда королевы. И как только узнаем, что она в Компендии – закладываем повозку – потому что мне пешком туда не дойти…
– Подожди, – Авель нахмурился от мучительных умственных усилий. – Деделле надо увидеть племянника. Мне нужно просить королеву за Деделлу. А ты-то что будешь делать?
– Охранять твою репутацию, милостивый приор! Представляешь, какую вонь среди клира поднимет святейший Гунтрамн, когда узнает, что ты ехал от Лаона до Компендия вдвоем с женщиной?
Авель только хмыкнул.
– Тогда я вернусь на подворье, ваше преподобие, – сказала Деделла, – и буду ждать, когда вы меня позовете.
Приор благословил ее, она поклонилась ему, улыбнулась Фарисею и заспешила прочь от монастыря. Фарисей долго смотрел ей вслед, пока не сообразил, что Авель о чем-то говорит ему:
– …есть, значит, такая притча. Шли вроде бы два монаха, молодой и старый. А навстречу им девица. Поздоровалась с чернецами и дальше пошла. Идут они, и захотелось старому монаху проверить, как там у молодого с мирскими мыслями. И говорит: «Хорошая девица». «Да», – говорит молодой. «Только жаль, что у нее такой изъян, « – говорит старый. «Какой?» – спрашивает молодой. «А у нее одного глаза нет». «Как это нет? – говорит молодой. – У нее два глаза, я ее хорошо разглядел». «Ах ты, грешник, ты еще на девиц засматриваешься!» – закричал старый и долго учил младшего, бия его по-отечески посохом нещадно.
