Эрудированный и яркий человек, по свидетельству знавших его современников, Жданов любил интересных, оригинальных людей, активно привлекая их к работе в партийной, идеологической и культурной областях. Он не терпел посредственностей, «тех стандартизированных агитпропщиков, весь духовный мир которых был заключен в ограниченном наборе заученных цитат и марксистскообразных формул».
Крупный государственный деятель, открытый и прямой русский патриот, он стал одним из главных идеологов партии. Умер Жданов почти неожиданно. В любом случае, «неожиданно» для лечивших его врачей, если его смерть не была спланированным убийством. У больного был инфаркт, а врачи агрессивно отвергли такой диагноз.
Причем, обследовав больного, еще за два дня до его смерти, 29 августа 1948 года, заведующая кардиологическим кабинетом Тимашук послала заключение о состоянии Жданова на имя начальника Главного управления охраны МГБ СССР генерал-лейтенанта Н.С. Власика.
Из содержания этого документа видно, что ее обращение не было доносом. Врач имела целью лишь предохранить себя лично от возможных обвинений в профессиональной некомпетентности.
«28/VIII-с/г., — пишет Л.Ф. Тимашук, — я была вызвана нач. ЛСУК профессором Егоровым к тов. Жданову А.А. для снятия ЭКГ.
В тот же день вместе с пр. Егоровым, акад. Виноградовым и пр. Василенко я вылетела из Москвы на самолете к месту назначения (в Валдай. — К.Р.). Около 12 ч. дня сделала А.А. ЭКГ, по данным которой мною диагностирован «инфаркт миокарда в области левого желудочка и межжелудочковой перегородки», о чем тут же поставила в известность консультанта.
Пр. Егоров и д-р Майоров заявили мне, что это ошибочный диагноз и они с ним не согласны, никакого инфаркта у А.А. нет, а имеется «функциональное расстройство на почве склероза и гипертонической болезни», и предложили мне переписать заключение, не указывая на «инфаркт миокарда», а написать «осторожно», так, как это сделала д-р Карпай на предыдущих ЭКГ.
29/VIII у А.А. повторился (после вставания с постели) сердечный припадок, и я вторично была вызвана из Москвы. Но по распоряжению акад. Виноградова и пр. Егорова ЭКГ 29/VIII — в день сердечного приступа не была сделана, а назначена на 30/VIII, а мне вторично в категорической форме предложено переделать заключение, не указывая на инфаркт миокарда, о чем я поставила в известность т. Белова A.M. (начальника охраны Жданова. — К.Р.).
Считаю, что консультанты и лечащий врач Майоров недооценивают безусловно тяжелое состояние А.А., разрешая ему подниматься с постели, гулять по парку, посещать кино, что и вызвало повторный приступ и в дальнейшем может привести к роковому исходу (курсив мой. — К.Р.).
Несмотря на то что я по настоянию своего начальника переделала ЭКГ, не указав в ней «инфаркт миокарда», остаюсь при своем мнении и настаиваю на соблюдении строжайшего постельного режима для А.А. 29/VIII. Зав. каб.
Передано майору Белову A.M. 29/VIII в собственные руки».
Этот документ был написан еще до смерти Жданова, и, несомненно, какими бы причинами ни руководствовалась Тимашук, она исполнила свой служебный долг. Однако своевременное предупреждение кардиолога не спасло члена ЦК. Через день после написания этого документа, 31 августа, А.А. Жданов умер. И заключение Тимашук Н.С. Власик вернул профессору Егорову, не поставив в известность Политбюро.
Эта, казалось бы, естественная попытка «подстраховаться» неожиданно обернулась для заведующей кардиологическим кабинетом незаслуженными неприятностями. Уже после смерти Жданова Тимашук 7 сентября вынуждена написать новое заявление «секретарю ЦК ВКП(б) тов. А.А. Кузнецову». В нем, изложив приведенные выше обстоятельства диагностирования больного Жданова, врач продолжает:
«…29/VIII после вставания с постели у больного Жданова А.А. повторился тяжелый сердечный приступ болей, и я вторично была вызвана из Москвы в Валдай. Электрокардиограмму в этот день делать не разрешили, но проф. Егоров П.И. в категорической форме предложил переписать мое заключение от 28/VIII и не указывать в нем на инфаркт миокарда. Между тем ЭКГ явно указывала на органические изменения в миокарде, главным образом, на передней стенке левого желудочка и межжелудочковой перегородки сердца на почве свежего инфаркта миокарда. Показания ЭКГ явно не совпадали с диагнозом «функционального расстройства».
