«После того, — пишет Меир, — как я пожала руку Молотову, ко мне подошла его жена Полина.
— Я так рада, что вижу вас наконец! — сказала она с неподдельной теплотой, даже волнением. И прибавила: — Я ведь говорю на идиш, знаете?
— Вы еврейка? — спросила я с некоторым удивлением.
— Да! — ответила она на идиш. — Их бин а идише тохтер (я дочь еврейского народа).
Мы беседовали довольно долго. Она знала, что произошло в синагоге, и сказала, как хорошо было, что мы туда пошли: «Евреи так хотели вас увидеть»…
Я представила ей Сару (дочь Г. Меир. — К.Р.) и Яэль Намир… Она говорила с ними на идиш и пришла в восторг, когда Сара ответила ей на этом языке».
К демонстрациям о передаче Крыма евреи стали прибегать как к средству давления на правительство. Бывший офицер кремлевской охраны С. Красиков пишет: «Несколько таких демонстраций во главе с Жемчужиной было проведено в Крыму, несколько в Москве. Одна из них происходила на Красной площади с выкриками: «Крым — евреям! Крым — евреям!»
Осенью 1948 года для Сталина стало совершенно очевидно, что созданный при поддержке Советского Союза Израиль занял откровенно проамериканскую ориентацию, и через полтора месяца после приезда израильского посольства в Москву постановлением Бюро Совета министров СССР от 20 ноября 1948 года ЕАК был упразднен. В постановлении указывалось: «как показывают факты, этот комитет является центром антисоветской пропаганды и регулярно поставляет антисоветскую информацию органам иностранной разведки».
Во время пребывания Сталина в отпуске партийными делами в Москве руководил Маленков, правительственными — Вознесенский и Берия. Однако историками так и не установлено: кто из этой тройки, в отсутствие Сталина, вел заседание, на котором было принято это решение, долгие годы будоражившее воображение еврейских авторов антисталинских публикаций.
Текст решения о роспуске ЕАК кончался словами: «органы печати этого комитета закрыть, дела комитета забрать, пока никого не арестовывать». Но несомненно, что вопрос о роспуске ЕАК нельзя было утвердить без согласования с Председателем Совета министров.
Конечно, массовые произраильские демонстрации подтолкнули события, однако у Сталина были и другие основания для роспуска ЕАК. С окончанием войны организация, созданная как антифашистская, утратила свой первоначальный смысл. Фактически она стала превращаться в самостоятельную националистическую партию, лоббирующую интересы одной нации. Но можно ли было допустить, чтобы в стране, где проживали люди более сотни национальностей, появилась привилегированная партия, представлявшая интересы иностранного государства?
Сталин проявил бы неоправданную политическую близорукость, если бы не осуществил этой акции. Особые привилегии одной нации противоречили самой интернационалистической сущности советского строя. Кроме того, это создало бы прецедент, позволявший и другим народам требовать образования своих партий.
И все-таки более важно даже не это. Занимавшие высокие посты в системе государственной иерархии евреи стали передавать в посольство Израиля и сионистской организации «Джойнт» в Америке конфиденциальную и секретную информацию. Впрочем, зная экзальтированную еврейскую солидарность, можно было бы удивиться, если бы они этого не делали.
Могла ли и Голда Меир не воспользоваться знакомством с женой министра иностранных дел страны пребывания посольства — «дочерью еврейского народа»? Если нет, тогда зачем «посолыпа» вообще приехала в СССР?
Сталин вернулся из отпуска в начале декабря 1948 года. В представленных ему документах сразу стала мелькать фамилия жены Молотова. Бывший офицер кремлевской охраны С. Красиков приводит в книге диалог Вождя с приглашенным к нему Молотовым:
«Скажи, правильно ли это, если высокий иностранный гость живет дома у членов правительства?» Молотов отвечает: «Разумеется, нет». Сталин: «Скажи, а как следовало бы поступить с таким членом правительства?» Молотов: «Наказать по закону». Сталин: «Ну, так и поступай». Трудно с достоверностью утверждать, что такой разговор состоялся.
Но Молотов развелся со своей женой, а 29 декабря Полину Жемчужину исключили из членов ВКП(б). Примечательно, что на заседании Политбюро Молотов вместе с другими голосовал за ее исключение. Однако Сталин проявил великодушие. Он не разрешил Абакумову включать бывшую жену соратника в список о сионистском деле ЕАК.
