— От удачи! — крикнул Петр, не скрывая радости.
* * *
Задача выполнена. Воронин с Хохловым невредимы. Казалось бы — все основания быть довольными, но, выйдя из самолета, они сразу почувствовали себя виноватыми, а до предела натуженный рев взлетающих «илов», полк которых стоял вместе с истребителями, заставил насторожиться.
С докладом о разведке шли молча. Не отличавшийся словоохотливостью Иван Андреевич не выдержал и, как всегда, при волнении, чуть заикаясь, заговорил:
— Зря мы штурмовали. Попадет.
— Поздно каяться, — перебил Петр товарища.
Часто боевая действительность не дает истребителю и секунды времени на обдумывание решения. Подчас обстановка властно требует немедленных действий. В такие моменты все сосредоточивается на зримых ощущениях, усиленных чувством опасности. Поэтому решение иногда принимается с учетом только конкретной обстановки.
Так было и в этом вылете. Штурмовка казалась разумной. Непростительно упустить врага, попавшего на мушку. Здесь же, на земле, возникло опасение — не заставили ли мы своими действиями взлететь дежурных истребителей противника. Это затруднит удар по аэродрому, а то и совсем сорвет.
Тревога за успех вылета, за судьбу товарищей беспокоила капитана Воронина. «Хорошо бы, — прикидывал он а уме, — взлет наших сейчас растянулся. Тогда фашистские истребители, с которыми мы встретились в воздухе, израсходуют бензин и сядут на аэродром».
— Давай полетим снова, командир, — предлагает Хохлов, — может, успеем помочь.
— Надо посоветоваться с командиром полка.
Ушли в воздух последние самолеты. Взлет ни на минуту не растянулся. Василяка, мерно размахивая древком стартового флажка, выслушал Воронина и с необычным для него спокойствием в таких случаях спросил;
— Может, возвратить группу?
Петр не понял, что означает вопрос, но его поразило равнодушие командира к случившемуся. Несколько секунд капитан стоял растерянно, потом собрался с духом и выпалил:
— Это не в моей власти, товарищ майор! Как хотите, так и поступайте, а мы свою задачу выполнили. Выполнили, как смогли.
Флажок Василяки с шелестом рассек воздух:
— Так зачем же советуешься со мной? Нашкодничали, ну и выкручивайтесь сами! Что я могу теперь сделать? Ты же обстановку там знаешь лучше меня. Так думай, как быть!
Действительно зря комэск Воронин доложил командиру полка о злополучной штурмовке.
— Герасимов ясно давал тебе указания, — продолжал Василяка, — близко к аэродрому не подходить, разведать его со стороны, чтобы немцы не заметили. А вы, ухари, вздумали штурмовать! Не выполнили приказа комдива. Ваши «художества» могут привести к срыву боевой задачи и неоправданным жертвам.
— Погода и немецкие истребители нам все испортили, — неизвестно зачем вырвались у капитана Воронина слова оправдания. У Василяки гневно сверкнули глаза:
— Выходит, погода и противник заставили вас штурмовать аэродром?
— Нет. В этом только я виноват. Перестарался. Но…
— Никаких оправданий! Давай лучше вместе обмозгуем: лететь группе или нет?
Только теперь дошло до Петра Воронина, что вопрос Владимира Степановича нужно было понимать в прямом смысле.
— Простите, я сразу не понял…
— Ладно. — Командир примирительно махнул флажком. Летчики — парод отходчивый. — Сейчас нет времени на извинения. Надо решать, Петр Васильевич. Своей штурмовкой вы расшевелили осиное гнездо, осы остервенели. В такой момент к ним не подходи. Может, подождать, пока они снова заберутся в гнездо, а уж там их и придавить? Идет?
— Значит, возвратить оба полка?
— Да, да! — с раздражением подтвердил Василяка. — Или пусть летят?
В минуты колебания человек взвешивает все «за» и «против». Стоит ему в такой момент дать совет — и он перетянет. Здесь нужна осторожность.
Штурмовики и истребители уже собрались и взяли курс на Винницу. В удаляющейся ритмичной музыке моторов и спокойном слаженном полете чувствовалась хорошая выучка летчиков. Петр взглянул па часы. С момента его атаки аэродрома противника прошло минут двадцать. Столько же займет перелет наших до Винницы. У немецких истребителей, встретившихся с Ворониным и Хохловым, горючее уже на исходе. К прилету наших они должны уже сесть на свои аэродромы.
