Через все эти миллионы открытых пор входил солнечный свет, а также разные ощущения. Входил и выходил. Она стала похожа на губку.
Воздух пах воздухом взморья. Солнце пахло солнцем. Туалет в нескольких десятках метрах отсюда пах туалетом. Она слышала чуть поодаль от себя рев машин и автобусов, нарушающий гармонию неба над головой и песка под ногами.
Она думала о Поле и о том, как, обнимая его в первый раз, ощутила песок на его спине. Она думала о Райли, об отслаивающемся линолеуме, сэндвичах с яйцом, умывальнике для ног, который работал, и о душе, который не работал. Она думала о своих потерях. Боль то усиливалась, то затихала. На нее нашла апатия.
Очень глупо получилось, когда на нее упала тень миссис Боксер. Начальница стала спрашивать, что делает Алиса. Алиса тотчас же села.
— Просто прилегла на минутку, — сказала она, вытирая глаза и нос тыльной стороной ладони.
Вернувшись домой, Алиса увидела Райли, которая читала на диване книгу.
— Что читаешь?
Райли повернула к Алисе обложку, на которой была изображена женщина с ярко-рыжими волосами, в платье с глубоким декольте. Ее обнимал длинноволосый головорез. Алиса рассмеялась. «Анна и пират», — прочитала она.
— Интересная?
— Довольно глупая, — сказала Райли. — Но занятная.
Алиса не могла припомнить другого случая, чтобы Райли по собственной инициативе читала книгу.
Алиса села в угол дивана. Она чувствовала, что на коже у нее остался солнечный свет.
— Сегодня было так красиво. Уже немного чувствуется лето.
Райли кивнула. У нее был усталый вид.
— Я ходила на прогулку, но раньше.
Алиса сидела скрестив ноги, а Райли положила ступни ей на колени и продолжала читать. Было хорошо. В квартире было в кои-то веки тихо — ни сирен «Скорой помощи», ни шумных грузовиков на Амстердам-авеню.
Немного погодя Райли отложила книгу и подвинулась, чтобы дать Алисе побольше места. Алиса растянулась на диване, головой в противоположную от Райли сторону, и, таким образом, пальцы ее ног оказались около подбородка Райли, а ступни Райли — на животе Алисы. Давно забытое, знакомое чувство.
— Можно, я тебе кое-что расскажу?
— Давай.
— Это про папу.
Алиса кивнула.
— Помнишь, когда он много лет назад изменял маме, ты спрашивала, не знаю ли я, кто эта женщина?
Алиса снова кивнула. Участилось биение ее сердца.
— Я знала.
— Правда?
— Да.
— Так кто это был?
— Это была Лия.
Слово прозвучало. Оно проникло в ее уши, а в сознание не до конца.
— Мать Пола?
— Да.
— У папы был роман с Лией? — Эти слова все еще не доходили до ее сознания. Она никак не могла этого уразуметь. — С матерью Пола?
— Да.
— Да не могла это быть она. Папа часто говорил, что она всех достает.
Райли медленно выпустила воздух.
— Поверь мне на слово, Ал.
— Откуда ты знаешь?
Райли в задумчивости опустила голову.
— Потому что я их видела.
Будь Райли здоровой, Алиса пихнула бы ее в бок.
— Ты видела их… вместе?
— Вместе, как могут быть мужчина с женщиной, — ответила Райли.
У нее был серьезный вид, но в качестве иллюстрации она показала обложку своей книги.
— О нет.
Имя Лия в конце концов дошло до ее сознания, но маячило там и никак не могло раствориться или усвоиться.
— Мы с Полом оба видели. — Райли натянула на подбородок воротник рубашки. — Мы тогда были в бухте, ловили рыбу сетью. Помнишь ту старую сеть с зеленой ручкой?
Алиса кивнула. Она прекрасно ее помнила.
— Помнишь, в ней была прореха? У Пола возникла идея, что можно залатать ее с помощью лака для ногтей. Он сказал, у его мамы есть лак для ногтей, так что мы бегом припустили к его дому и поднялись наверх, чтобы взять лак из ванной.
Алиса снова кивнула, на этот раз медленно.
— Вы, конечно, не постучали.
— Нет.
— О нет. — Какой-то своей частью Алиса хотела знать, насколько все было ужасно. Но по выражению лица Райли поняла, что спрашивать не надо. — Что сделал Пол?
Она не стала бы спрашивать, что делали отец или Лия.
— Он схватил меня за руку, и мы убежали. Помню, меня мутило, и кружилась голова. Мы стояли посередине Главной аллеи и не знали, что делать.
— Так что же вы сделали?
— Я пошла домой. Он пошел куда-то еще. Не знаю, куда он пошел, но домой-то идти он не мог, верно? Мы три дня не виделись и не разговаривали.
