— Я уже отдал всё, что мог! Какого хрена?! — для старика у него был мощный голос. — У меня больше нет ни монеты!
Баэльт приподнял шляпу и смерил его взглядом одного глаза.
— Надо же. Такой приём мне оказывают в первый раз.
Глаза старого ростовщика тут же сузились, а он, недовольно скривив лицо, плюхнулся на место, подняв в воздух облако пыли.
— А, это всего лишь ты, Мрачноглаз. Отойди подальше от стойки — с тебя воды натечёт сейчас…
— Всего лишь я? — нахмурился Баэльт, делая ещё шаг вперёд. — Такое ощущение, что ты рад меня видеть.
Алан Деннетро, вольный ростовщик и в прошлом банкир, проворчал что- то под нос, передвигая к себе бумаги и аккуратно заполняя их.
— Сейчас я тебе даже рад. По крайней мере, ты никогда не обирал меня, будучи юстициаром. В отличие от того ублюдка, что только что покинул это прекрасное место.
— Прекрасное место? — недоверчиво хмыкнул юстициар, показательно обводя взглядом всё вокруг.
— Для меня эта лавка — самое прекрасное место! — отмахнулся Алан. — Сидишь на жопе ровно, раздаёшь золото всяким кретинам, а потом имеешь с этого выгоду. А если кретины оказываются полными кретинами — то посылаешь по их следу Рина. Не жизнь, а сказка!
— Пока в твоей жизни не появляются юстициар, который имеет выгоду уже с тебя, — кивнул Баэльт, криво улыбаясь и затягиваясь плактом.
— Не дыми этой хренью здесь! — закашлялся Алан, стараясь разогнать дым рукой.
— Ответишь на парочку вопросов — и я уберусь быстрее, чем ты скажешь «деньги».
— Деньги, — буркнул Алан и тут же закатил глаза. — Боги. Это мне так долго придётся тебя терпеть?
— Даже дольше, — Баэльт вновь затянулся. — Я пришёл поговорить о Рибуре. Точнее, о его смерти.
— Рибур? Рибур Должник? — вытаращился из- за очков Алан.
— Именно он.
Откинув голову, ростовщик издал звук, который можно было принять за кашель. За всю свою карьеру юстициар видел много реакций на чью- либо смерть. Слёзы, изумление, страх, равнодушие…
Но хохота он ещё не видел.
— По- твоему, это смешно? — проскрипел он.
— Это ужасно смешно! — сквозь хохот выдал Алан, вытирая проступившие слёзы с сухой старческой кожи. — Херольд! Херольд!
В глубине лавки раздался шум, и Баэльт холодно поднял взгляд на дверь. А через миг дверь с грохотом распахнулась, и выскочил здоровенный, бородатый мужик с кинжалом в руке. Завидя Баэльта и смеющегося Алана, он растерянно замер.
— Представь себе — эта бородатая сука преставилась! — продолжил хохотать Алан, и здоровяк растерянно захлопал глазами.
— Кто? — непонимающе протянул Херольд, и Баэльт с любезностью змеи объяснил:
— Рибур, цехмейстер кузнечного цеха.
Херольд пару раз глупо моргнул, а потом пожал плечами. Спрятав кинжал, он вернулся в заднюю часть лавки, захлопнув дверь.
Наконец, Алан прекратил смеяться. Он лишь слегка похихикивал, периодически икая. Когда он начал растирать старые руки, слегка трясясь от хихиканья, Баэльт отстранённо подумал, что старый Алан стал живым воплощением жадности и скупости.
— И зачем тебе этот громила? Я стоял тут с мечом и не самым дружелюбным видом, а он просто смотрел на меня, раззявив пасть.
— Если бы я щёлкнул пальцами, он в два счёта выпустил бы тебе кишки, — пропыхтел Алан, стараясь вернуть лицу спокойное выражение. — Надо же! Я не знал, что ты можешь приносить хорошие новости!
— По- твоему, его смерть — хорошие новости? — тихо спросил Баэльт, чувствуя, как переполняется презрением. — Я думал, ты довольно долго прожил в этом городе, чтобы понять, что это не так.
Он медленно надвинулся на ростовщика.
— Или тебе надо стать ближе к смерти? — прорычал юстициар, склоняясь над стариком и обдавая того новой порцией дыма. — Как думаешь, что произойдёт быстрее — я выпущу тебе кишки или же ты позовёшь своего детину? — рык перешёл в низкий и угрожающий. Старик перед ним сжался в кресле, резко сморщиваясь и становясь ещё старее. — Ну, что быстрее — меч или крик?! — он выдвинул меч из ножен.
— Теперь его цех точно выплатит его задолженность! — выпалил Алан, прикрываясь руками. — Он вечно занимал на имя цеха, а тратил сам! Теперь долги перейдут на цех, а их- то я смогу припереть к стенке. Я, конечно, не рад смерти его как личности… Но вот смерти его как долгового субъекта я очень рад!
