Закончив проверку, Дан подтянул ко рту микрофон, державшийся на пружинном шнуре у затылка, и натянул наушники. Головка микрофона, качнувшись на пружине, больно врезалась острым краем в щеку Дана. Он зло выругался. «Ну, ну, — приказал он себе, — спокойнее».
Дан начал говорить неторопливо и ровно:
— Алло, диспетчерский пункт Ванкувер? Говорит 714-й компании «Мэпл Лиф». Примите срочное сообщение. Примите срочное сообщение.
В наушниках Дана тотчас раздался далекий голос:
— 714-й, вас понял. Говорите.
— Диспетчерский пункт Ванкувер. Говорит 714-й. Передаю особо важное сообщение. У нас на борту три серьезных случая предполагаемого отравления. Среди пострадавших — второй пилот. Возможны также новые случаи. Когда мы приземлимся, нам потребуется немедленная врачебная помощь и санитарные машины. Сообщите об этом в близлежащие больницы. Мы не можем с полной уверенностью утверждать, но нам кажется, что отравление вызвано рыбой, которую подавали в самолете на ужин. Из-за нашего позднего прибытия в Виннипег продукты пришлось получить не от постоянных поставщиков авиалиний. Было бы целесообразно наложить запрет на все продукты, которые поступили из того же источника, хотя бы до тех пор, пока причина отравления не будет выяснена окончательно. Пожалуйста, проверьте.
Диспетчерский пункт в Ванкувере отвечал с той же бесстрастностью и краткостью, как и всегда, но Дан догадывался, какой взрыв произвели его слова на далеком западном побережье и какая активная деятельность начнется после них. Совершенно обессиленный, он закончил передачу и откинулся на спинку кресла. И тут он почувствовал, как холодный пот выступил на лбу и все тело вдруг свело внезапной спазматической болью. Это было предательством: в такой критической ситуации организм подвел его. Ярость охватила Дана. Он собрал последние силы и еще раз все проверил: уточнил курс самолета, время прибытия, определил направление встречных ветров по ту сторону хребта, изучил план посадочных полос в Ванкувере. Затем он достал бортжурнал, открыл его и проверил время по своим ручным часам. Его одурманенный мозг с болезненной медлительностью пытался разрешить, казалось, в тот момент чудовищно трудную задачу: разметить по часам события этой ночи.
В это время доктор Байард был в салоне около миссис Чилдер. Она так и не приходила в себя.
Чилдер схватил доктора за руку и слегка притянул к себе:
— Скажите, ради бога, что происходит? — Его голос дрожал. — Ей ведь совсем плохо.
Байард взглянул на женщину. Ее дыхание было учащенным и неглубоким.
— Да, совсем плохо, — ответил он.
— Неужели мы ничем не можем помочь? Дайте ей что-нибудь.
Байард покачал головой:
— У нас нет необходимых лекарств. Ей нужны антибиотики. Единственное, что мы можем, — это держать ее в тепле.
— Может быть, дать ей воды?
— Ни в коем случае. Ей станет еще хуже. Ваша жена почти без сознания. Но не тревожьтесь, она придет в себя. А ваша задача — присматривать за ней и держать в тепле. Ее даже в бессознательном состоянии может тошнить. Я скоро к вам подойду.
Байард прошел к следующему ряду кресел. Вдавившись всем телом в сиденье, там громко стонал мужчина средних лет. Воротничок его был расстегнут, лицо блестело от пота. Он водил головой из стороны в сторону, и его губы растягивались при каждом приступе боли. Взглянув на доктора, он пробормотал:
— Это убийство. Так плохо мне никогда не было.
Байард вынул карандаш из кармана пиджака и поднес его к лицу больного.
— Пожалуйста, — сказал он. — Попробуйте взять этот карандаш.
Мужчина с трудом приподнял руку. Его пальцы неловко попытались схватить карандаш, но проскользнули мимо. Байард нахмурился. Он приподнял больного и, усадив поудобнее, подоткнул вокруг него одеяло.
— Я не могу контролировать свои движения, — проговорил мужчина. — И у меня такое ощущение, что голову зажали в тиски.
В это время пришла Джанет. В руках у нее была кожаная сумка.
— Вот умница! — сказал Байард, беря сумку. — Та самая. Правда, от нее не так уж много толка… — Он задумался. — Затем громко спросил: — Где внутренняя связь?
— Я покажу вам. — Стюардесса провела доктора в буфет и показала на маленький микрофон.
