— В известном смысле — да. Надо преодолевать немало трудностей.
— Мы все удивились, когда Нидем ушел от нас, — он ведь занимался этим многие годы. Ты через него получил эту работу, да?
— Угу. Мы вместе преподавали в художественной школе.
— Я полагаю, дополнительные деньги очень ко времени — сейчас, когда у тебя появился ребенок.
Я неожиданно насторожился, взвешивая его слова, пытаясь решить, что он знает, что мог ему наболтать Пит Нидем, прежде чем уйти.
— Собственно, это все, что я на данный момент имею.
У него сузились глаза — это выглядело достаточно естественно.
— Меня выкинули. Оказался лишним — столько преподавателей-художников не требуется.
Он медленно кивает, словно переваривая услышанную новость. Слишком уж он старается.
— Но ты ведь об этом уже знал, верно?
Быстро отводит в сторону взгляд и медленно снова переводит его на меня.
— Об этом шли разговоры.
— А еще о чем шли разговоры? — Голос у меня звучит резко, ну и наплевать. — Что я трахал студентку? Что мы жили вместе? Что у нас родился незаконный ребенок?
— О'кей, не кипятись. — Он поднимает руку ладонью вверх. — Извини, слышишь? Я перешел границы.
Я смотрел на него, чувствуя, как постепенно угасает гнев. И дело не в том, что я оказался предметом сплетен. А в том, что уж очень по-приятельски он держался. Пиво, курево, то, что мы оба — отцы.
Он поднимает кружку, выпивает остатки пива, снова ставит кружку на стол и долго на нее смотрит.
— Пора мне отчаливать.
Я киваю:
— Конечно.
Он поднимается на ноги, берет свои сигареты и сует их обратно в карман пиджака. Секунду смотрит в пол, затем словно приходит к решению.
— Знаешь, моя Зоэ любит малышей. Обожает. Если вы с женой надумаете, приходите как-нибудь в воскресенье. Шейла угостит нас ленчем.
Твой отец ушел — я не спросил, куда он направился. Он зашагал к выходу и не вернулся, чтобы с кем-либо попрощаться. А я посидел еще, добавил вторую пинту, на что ушли все деньги, какие у меня были. Человек я некомпанейский. Теперь тебе следует уйти из таверны — ничего ты тут больше не высидишь. Как и я, ты озадачена тем, откуда появился твой отец, пришел ли он с кем-то или пил в одиночестве. Я знаю, это выводит из равновесия: ты думаешь, что заметила бы его раньше, узнала бы своего отца, если бы он сидел в том же маленьком кабачке, что и ты. Но придется тебе смириться — все было так, а не иначе.
Вернемся в сегодняшний день, еще светло — есть и другие места, куда тебе следует заглянуть. Будешь идти по улицам к следующему объекту, подумай о том моменте, той точке в наших отношениях, когда мы с Рэем пересекли рубеж и началась наша дружба. Это так не выглядело тогда. Не знаю, как тебе это показалось. Но, оглядываясь назад, я вижу все именно так.
Вы с Джесси играли вместе. Вначале отношения были односторонние: она была слишком маленькая, и ты просто стояла и смотрела на нее или указывала пальцем и говорила снова и снова: «Малышка!» Но по мере того как Джесси становилась сознательнее, она неотрывно следила за тобой взглядом, с интересом наблюдая, как ты ходишь, разговариваешь, танцуешь, бегаешь — столько всего ты умела делать. И ты принимала вызов, выступала перед ней. Я не назвал бы это желанием покрасоваться. Ты просто получала удовольствие от ее восхищения.
Я вспоминаю твоего отца во время таких встреч, когда обе семьи были вместе. Я смотрел, как ты бежала к нему, чуть не в истерике от предвкушения встречи, и он хватал тебя и подбрасывал в воздух. Он всегда выпускал тебя из рук и позволял какой-то миг свободно лететь. Но ты никогда не ударялась о потолок, каким бы низким он ни был, и твой отец успевал схватить тебя, когда ты летела вниз.
Я наблюдал это и учился. Когда Джесси немного подрастет, я тоже буду проделывать такое с ней. Но я всегда боялся уронить ее, не мог выпустить из рук. Я чувствовал себя неуклюжим, неестественным, скованным. Ей это нравилось. Она смеялась совсем как ты, стоило ей понять, что́ произойдет. Однако взлетев пару раз, она теряла к этому интерес, ей хотелось делать что-то другое. А я стоял как пень, не в силах ничего придумать, чтобы занять ее. Потом я все вспоминал. Как твой отец прятался понарошку или гонялся за тобой на четвереньках. Дело нелегкое, но тебе нравилось. Однако когда я находил Джесси, чтобы продолжить игру, стать таким отцом, каким был для тебя твой отец, — время было уже упущено.
