Кандида(встает и оглядывается). Где эта газета?
Паула. Ночами я лежу без сна и все думаю, где добыть денег, денег, денег!
Кандида(нашла газету и, стоя у стола, просматривает ее). А, вот. Слушай-ка, Паула. Здесь сказано…
На улице останавливается машина. Сестры прислушиваются, потом переглядываются. Кандида вздыхает, сворачивает газету и садится. Паула наливает себе еще шоколаду. Шаги на лестнице. Сестры берут чашки и пьют шоколад. Входит Тони Хавиер, с книгами и пиджаком в руке. Смотрит на сестер, снимает шляпу и говорит: «Добрый день, милые леди!» Отворяет дверь слева и швыряет внутрь пиджак, шляпу и книги. Снова закрывает дверь, затем, доверительно улыбаясь, проходит в зал. Ему около двадцати семи лет, вид очень мужественный, сардонический. На нем яркие рубашка и галстук, но он не вульгарен — и знает это.
Тони. А, мериенда!
Кандида(тоном старой девы). Не желаете ли шоколаду, мистер Хавиер?
Тони. Тц-тц. Так можно прогореть, милые леди. Не забывайте — я плачу только за комнату, без пансиона.
Кандида(строго). Мистер Хавиер, всякий человек, живущий под нашей крышей, желанный гость за нашим столом.
Тони. Хорошие манеры и хороший бизнес исключают друг друга.
Кандида. Мистер Хавиер, не желаете ли шоколаду?
Тони(берет бисквит и жует). Да, благодарю вас! (Видит чашку Битоя.) Э, да у вас был гость!
Кандида. Наш старый друг. Паула, принеси еще чашку.
Тони. Зачем?
Паула встает, он перегибается через стол и кладет руку ей на плечо. Она смотрит на него — несердито, но удивленно. Он медленно убирает руку, их взгляды встречаются.
Пожалуйста, не беспокойтесь, мисс Паула. Я могу воспользоваться и этой чашкой. Я не привередлив.
Кандида(строго). Паула, принеси еще одну чашку.
Тони. А может быть, вы предложите мне свою чашку, мисс Паула?
Паула(смотрит удивленно). Мою чашку?
Тони(берет чашку Паулы). Или вы сами хотите допить шоколад?
Паула(отрицательно качает головой). Нет.
Тони. Тогда можно я допью?
Кандида(встает). Мистер Хавиер, я прошу вас немедленно поставить чашку!
Тони(не обращая внимания на Кандиду). Спасибо, мисс Паула. (Поднимает чашку выше головы.) За хороший бизнес! (Закидывает голову назад и медленно пьет шоколад. Ставит чашку на стол и вытирает губы.)
Сестры, пока он пьет, смотрят на его горло в ужасе и изумлении.
Кандида(придя в себя). Мистер Хавиер, это возмутительно…
Тони(берет еще один бисквит и жадно ест). Вот уж нет — это так вкусно!
Кандида. Обращаться с вами как с порядочным человеком бесполезно!
Тони(кланяется). Позвольте моей недостойной персоне избавить вас от своего присутствия! (Идет к двери своей комнаты.)
Сестры обмениваются взглядами.
(Останавливается и оглядывается.) Да — и спасибо за мериенду!
Кандида. Мистер Хавиер, потрудитесь вернуться. Мы хотим спросить вас кое о чем.
Тони(возвращается). О’кей, валяйте.
Паула(берет кофейник). Мне надо отнести это на кухню.
Кандида. Поставь на место, Паула. Ты останешься здесь.
Тони. Ну, в чем дело? Только давайте поскорее. У меня мало времени. Я хотел прилечь на минутку — мне же снова идти. (Зевает и потягивается, брови его напряженно сведены.) Боже мой, как я устал! Не высыпаюсь, вечно не высыпаюсь! (Идет к столу и берет еще один бисквит.) Днем учусь, ночью работаю. Грандиозные замыслы! А у кого их нет? (Жуя бисквит, подходит к креслу-качалке и падает в него.) Вы только посмотрите на меня — заурядный музыкантишка, играю на пианино в варьете. Не пианист — нет, определенно не пианист! Э, а знаете ли вы, в чем разница между настоящим пианистом и тем, кто просто играет на пианино? Могу сказать. Пианист — это… Пианист — это… ну, это дело возвышенное. Его учили профессора, он посещал академии, он дает концерты дамам из высшего общества. Культура — вот что такое пианист! Ну а я всего лишь играю на пианино. Никто меня никогда не учил. Я сам выучился — и сам же знаю, что играю скверно! (Встает и засовывает руки в карманы.) Барабаню по клавишам в варьете. Три представления в день в занюханном третьеразрядном театре. Публика плюет тебе в спину, пианино дребезжит, как ржавая консервная банка. И при этом не знаешь, когда тебя вышибут…
