– Наша горничная.
– Святая мадонна! Только в нашей стране горничные могут быть похожи на маркиз, герцогинь или княгинь!
Ансельмо весело хлопнул полицейского по плечу.
– Умерьте ваш пыл, дружище! Даже не думайте участвовать в гонке, где все места уже давно распределены!
– Вот как?
– Никаких шансов.
– Думаете?
– Смотрите сами!
Администратор кивнул в сторону бюро обслуживания, где Джозефина, перегнувшись через стойку, опять наседала на Фортунато. Полицейский не мог слышать, о чем они говорили, но, будучи настоящим веронцем, с восхищением смотрел на них, как смотрел бы на Ромео и Джульетту, если бы те вышли из могилы и стали прогуливаться по виа Маццини. Инспектор уже успел стать жертвой очарования Сан-Ремо с его душистым запахом цветов, его солнцем, освещавшим крыши зданий так, что лачуги казались дворцами, и морем, мягкий прибой которого напоминал звук поцелуя.
У стойки бюро обслуживания разговор был не таким уж романтичным
– Меня любят все, Фортунато, и не может быть, чтобы ты меня не любил!
– Я люблю тебя как свою сестру.
– Ма ке! До сих пор я обходилась без брата и обойдусь еще! Мне нужен не брат, а жених!
– В таком случае, подыщи себе кого-нибудь другого!
– Мне нужен ты, а не другой!
– Ничем не могу тебе помочь.
– Но почему?
– Потому, что ты не в моем вкусе!
– Разве я некрасива, а?
– Ты очень красива, Джозефина.
– А какие у меня глаза? Что ты скажешь о моих глазах, Фортунато?
– Думаю, ни у кого нет таких красивых глаз.
– Вот видишь! А моя фигура? Посмотри, какая у меня грудь, какие ноги! Где еще ты найдешь девушку с такой фигурой?
– Нигде, но все равно ты не мой тип девушки.
– Пер ла мадонна[14], как ты меня злишь! Какую еще девушку тебе нужно?
– С такими же темными волосами, как у тебя, с глазами, которые могут быть не такими красивыми, но зато добрее, и особенно для меня важно, Джозефина, чтобы она держалась не так, как ты, и чтобы ее, как тебя, не принимали за особу, каковой ты не являешься на самом деле.
– И где же скрывается это чудо?
– Еще не знаю.
– Ма ке! Сейчас я скажу, кто эта твоя ходячая мечта! Это дочь той толстой шлюхи Монтерони, которая работает в бакалейном магазине на улице Виняле! Эта недотрога Анджела, которую можно причащать даже без исповеди! Да если это так, это же самая отвратительная девица во всем Сан-Ремо!
– Речь идет не об Анджеле.
– Тогда о ком же? Или ты мне скажешь ее имя, или я выцарапаю тебе глаза!
– Я еще сам его не знаю.
– Может, ты решил поиздеваться надо мной, а?
Не дожидаясь ответа, Джозефина бросилась на упрямящийся предмет своей любви. Ансельмо пришлось поторопиться и разнять их на глазах у целой автобусной группы иностранных туристов, входивших в холл "Ла Каза Гранде".
Администратор грубо схватил Джозефину и оттащил в сторону.
– Ты что, с ума сошла?
– Отпусти меня!
– Сейчас же успокойся!
– Ты мне не указ!
Ансельмо посмотрел ей в глаза и медленно процедил:
– Еще никто не разговаривал со мной таким тоном. Предупреждаю, что от тебя я этого не потерплю, Джозефина!
Он произнес это без крика. Казалось, он даже не рассердился, и все же девушка, сама не зная почему, вдруг испугалась и отступила. Администратор обернулся к племяннику.
– Она станет с тобой как шелковая, и очень быстро!
Пьетро был поражен при виде заплаканной Джозефины.
– Джозефина мио[15], что с тобой?
– Оставь хоть ты меня в покое! Вы, мужчины, все отвратительные!
– Ма ке! Неужели кто-то посмел к тебе полезть?
– Да нет же, наоборот! Этот Фортунато хуже сухого пня! Иногда мне даже кажется, что он совсем не мужчина! Он меня ни разу не захотел поцеловать!
– Тогда он просто больной! Не обращай внимания, вся семья этих Маринео гроша ломаного не стоит! Фортунато – ничтожество! Хуже чем ничтожество! Несчастный человечек, который мечтает только о том, как бы ему подцепить богатую клиентку и жить на ее денежки! Мерзавец, вот он кто, твой Фортунато!
– И тебе не стыдно, Пьетро, так говорить о парне, который лучше тебя в тысячу раз?
– Но ты же только что говорила, что…
– О Фортунато я могу говорить все что захочу, а у тебя нет такого права!
– Но ведь я люблю тебя, Джозефина, ты же знаешь!
– Ну и что? Да ты для меня самый последний из всех мужчин на свете, понял?
