Пока Ларин осматривался, Дальний проверил цифры на дисплее, ткнул несколько кнопок.
– Ну что, Тим, знакомься – будущая фуда.
Ларин заглянул в небольшой бассейн, прикрытый сверху прозрачной крышкой. Пол был усыпан серовато-белыми кляксами, размерами с ладошку пятилетнего ребенка. Терентий Аркадьевич ткнул пальцем в виртмонитор.
– Это и есть водо… – вопрос застрял у Тимура в горле.
Кляксы ожили и зашевелились, как только над бассейном загорелись яркие лампы Они дрожали, сжимались и наползали друг на друга, всячески стараясь занять наиболее выгодное положение. Ларин пригляделся к одной кляксе, лежавшей поверх других, и с удивлением обнаружил, как вдоль нее образуется перетяжка. Спустя несколько мгновений одна клякса распалась на две маленькие. Ларин отвернулся. Отдышавшись, спросил:
– Что это?
– По сути протеобактерии метанотрофы. Простейшие одноклеточные.
– Одноклеточные? Да они же… гигантские!
– Ну что ты, голуба. Это молодняк, все равно, что цыплята. Мы их на развод держим. Как отработают здесь свое, отправляем на фермы. Они – экстремофилы, могут жить в сложнейших условиях, питаются вулканическими газами и нагуливают массу. Пришлось их, конечно, немного модифицировать, но растут как на дрожжах. Крупная колония достигает десяти-двенадцати килограмм чистого веса. Мы их тут перерабатываем, а наверх отправляем уже готовую фуду.
– Но на фабрике меня убеждали, что фуду-масса производится из водорослей.
– Скажи мне, голуба, существует ли для обывателя разница между водорослью и простейшими?
– Пожалуй, вы правы, – кивнул Ларин. – Для большинства, действительно, нет никакой разницы. Но это же черт знает что!…
Дальний скептически взглянул на него и проворчал:
– Пожалуй, хватит с тебя на сегодня.
Оказавшись в кабинете, Тимур щедро плеснул себе виски и выпил залпом, как водку. Зажевал долькой лимона.
– Признайся, – сказал Дальний, усаживаясь в кресло напротив. – Ты ведь тоже ел фуду, и тебе все нравилось, пока не побывал у меня на фабрике и не увидел сырье.
– Есть такое дело. Тогда зачем вы мне все это показали?
– Потому что есть еще одна причина, по которой я прошу тебя не раскрывать мою личность. Видишь ли, мои маленькие "цыплята" не эндемичны для Земли.
– Вы притащили их с другой планеты? Терри, вы были у аутеров?!
– Нет. Мои протеобактерии сами прибыли вместе с пришельцами. Более того, они, судя по всему, мутуалы, которые помогают друг другу выжить в достаточно агрессивной среде. Скажу тебе честно, Тим, никто точно не знает, как они взаимодействуют, как метанотрофы влияют на организм аутеров. Мы обнаружили тело погибшего пришельца. Мне довелось его обследовать, так я и заполучил своих первых "малышей". Одно могу сказать точно: они дают аутерам способность получать энергию из соединения воды и вредных для большинства позвоночных газов. Я думаю, что благодаря моим "цыплятам" пришельцы питаются. Когда я это понял, мне пришла в голову прекрасная мысль – а почему бы не попробовать заставить чужие бактерии поработать на нас. Так что в данном случае, мы – хищники, они – жертва.
– Однако сами вы фуду не едите, – съязвил Ларин.
– Ел, голуба, и буду есть. Выхода другого у меня не было, пришлось лично на себе ее действие проверять. Как видишь, до сих пор жив и здоров.
– Добровольцев не нашли?
– Не в этом дело. Работы мои были не вполне… законными.
– Вы что, украли эту дрянь?
– Увы, Тимур! Меа, как говорится, кульпа. Меа максима кульпа. Грешен! Позаимствовал несколько экземпляров, когда пришлось вернуть пришельцам останки их собрата. Разве не заповедал нам Господь кормить голодных?
– Паразитами пришельцев?!
– Мутуалами, голуба, мутуалами! Но не в этом дело. В конце концов, Бог создал всех тварей во Вселенной.
– И как вам это удается: совмещать веру в Бога с эволюционной теорией? – покачал головой Ларин.
– Одно другому не мешает, – махнул рукой Дальний. – Под Богом я подразумеваю воплощение тех сил, которые управляют Вселенной. Если Господь и есть, он безлик. В законах природы нет личностных особенностей. Значит, договорились, Тимур?
– О чем?
– Что ты сохранишь мою тайну. Или мне придется тебя убить.
