Кори знала, что он практиковался, после того, как его упросила Сюзанна. Плутовка даже выдавила из себя несколько слез, жалуясь на то, что брат наступит на ее новое платье в самом первом танце на самом первом для нее балу, если значительно не улучшит умение танцевать.
Наконец они были готовы к балу у герцогини Хэйг. Последние приготовления заняли почти весь предыдущий день, но Кори считала, что время того стоило. Она знала, что никогда не выглядела лучше, чем сейчас, в шелковом платье золотистого цвета с кружевной верхней юбкой, с бриллиантами матери, зачесанными наверх и собранными в пучок волосами, поддерживаемыми золотой тиарой, и парой локонов, обрамлявших лицо. Потребовались часы, чтобы уложить эти на первый взгляд безыскусные локоны, но каждая минута этого времени стоила того, чтобы увидеть, как мистер Стамфилд теряет дар речи при ее появлении, когда она спускалась по широкой мраморной лестнице Ройс-Хауса вслед за его матушкой и сестрой.
Этот увалень уже не в первый раз не сумел связать и двух слов. Кори не могла представить, как леди Кора собирается найти ему невесту, даже при условии, что он разоденется в пух и прах и сможет станцевать кадриль. Мисс Эббот вознесла хвалу небесам за то, что это не ее забота, за исключением того, чтобы усилия его матушки удерживали сломанный нос и большие ноги мистера Стамфилда подальше от ее собственных дел.
Этот человек захотел узнать все ее секреты, чтобы защитить свою семью, как он заявил. Как будто бы он потрудился вести себя как глава семьи в прошедшие два или три года, а не вел вместо этого распутную жизнь в Лондоне. Нет, все, чего он хотел – это помучить ее. Кори не сомневалась в этом, особенно, когда его темно-голубые глаза заглядывали в ее душу – и находили там желание.
Однако сегодня вечером его глаза расширились, рот приоткрылся, но никаких слов не последовало, и Добсону пришлось постучать по его плечу, чтобы мистер Стамфилд взял у него свою шляпу и перчатки. Он не заговорил даже тогда, когда все три дамы поблагодарили его за цветы, которые он послал им.
Должно быть, дворецкий напомнил ему об этом, неблагожелательно подумала Кори. А его камердинер наверняка проконсультировался у мисс Рейнольдс и горничных леди о том, какие цветы они любят. И один из лакеев, по всей вероятности, был послан на цветочный рынок, чтобы выбрать букеты. Но она все равно поблагодарила мистера Стамфилда.
Кто бы ни выбирал цветы, он сделал это великолепно. Леди Кора была в платье из темно-голубого люстрина [14], под цвет ее глаз и сапфиров. Ей были преподнесены белые гардении, которые она приколола к платью. Букетик Сюзанны состоял из голубых незабудок, и ее горничная украсила ими зачесанные наверх темные волосы своей госпожи, вместе с голубой лентой, гармонирующей с глазами девушки и отделкой ее белого платья.
Что до Кори, то она вовсе не ожидала, что мистер Стамфилд пошлет ей цветы, ведь она не приходилась ему родственницей. Она не считала нужным брать их с собой, но ее горничная настояла на том, что каждая дама будет иметь какой-то цветочный символ, так что теперь ее ансамбль был доведен до конца. Крошечные белые розовые бутоны в золотых филигранных зажимах были приколоты к длинным перчаткам.
Белый в знак невинности? В знак чистоты? Она поблагодарила его, присев в реверансе, но взглянула ему в лицо: нет ли там саркастической ухмылки. Все, что Кори увидела в его глазах – это восхищение. При этом она увидела еще и настоящего джентльмена в безупречном фраке, белых атласных бриджах, респектабельно повязанном шейном платке с сапфировой булавкой. Ей пришлось напомнить себе, что не одежда красит человека… и не красивые цветы. Цветастые комплименты могли бы немного поколебать ее мнение, но Дэниел испортил свои претензии на джентльменское поведение, начав заикаться:
– Я… я думаю, мы д-должны… остаться дома с-сегодня вечером. Хм, дождь, понимаете ли.
– Что, после всех наших стараний? – засмеялась его матушка. – У лакеев есть зонтики. Более того, никто никуда не добрался бы, если бы ждал, пока в Лондоне наступит ясный вечер. Не будь смешным, Дэниел.
