Но Кори не могла произнести этих слов. Она не могла довериться мужчине. Она с радостью отдала бы свое тело Дэниелу сегодня ночью, потому что он подарил ей женское наслаждение, о котором она даже не догадывалась, и заставил ее понять, что есть еще и нечто большее. Да, она смогла бы отдать свое тело, невзирая на риск, несмотря на свои принципы. Но отдать свое сердце и душу? Само свое существование?
– Мне нужно время.
Дэниел не знал, как долго его мать, или Добсон, собираются оставить их в одиночестве в спальне Кори. Должно быть, они оба отчаянно желают этого брака, раз позволяют им подобным образом нарушать приличия, хотя Дэниел решил, что спустит Добсона с лестницы, если он прервет их с чем-нибудь менее значительным, чем сообщение о пожаре. Тем не менее, он знал, что не может остаться до рассвета, когда горничные начинают двигаться по коридорам, а лакеи приносят уголь, чтобы подбросить его в камины. Репутация очень важна для Кори. А ее ответ слишком важен для него.
Но он сделал все, что в его силах, чтобы убедить ее в те несколько часов, которые у него были. Может быть, он не был выдающимся фехтовальщиком или членом клуба «Четырех коней», оратором или поэтом, но любить женщину? Здесь его возможности находились на очень, очень высоком уровне. Он практиковался половину жизни как раз для этого момента, именно для этой женщины.
Кори проснулась и ощутила, что ее мускулы словно превратились в безе, кости – в масло, а на лице сияла улыбка, как у насытившейся женщины. Она была в постели одна, за исключением розы на подушке рядом с ней и ночной рубашки, засунутой под покрывало. Как это заботливо с его стороны – подумать о ее неловкости, которую она может испытать, когда утром войдут горничные.
Девушка перекатилась на живот и обняла подушку, от которой исходил его запах.
Прошлая ночь была волшебной, и она не должна повториться. Они оба согласились с этим. Но разошлись во мнениях по поводу итогов вчерашней ночи.
Дэниел считал, что теперь они должны пожениться. Если бы он не выглядел таким самодовольным в свете свечей прошлой ночью, Кори могла бы подумать над его предложением. Но он выглядел так, словно планировал соблазнить ее, чтобы гарантировать ее согласие. Точно так же, как Фрэнсис Снеллинг.
– Нет. Я все еще девственница, так что никакого вреда моей и так уже запятнанной репутации нанесено не было. Я сомневаюсь, что кто-то из слуг станет болтать, так они верны хозяевам и им нравится работать здесь.
Дэниел рассмеялся.
– Может быть, ты и девственница, с технической точки зрения, но только потому, что я сумел быстро сориентироваться. Нет никаких сомнений в том, что ты – моя девственница. Моя невеста. Отпечатки моих пальцев остались по всему твоему телу. Черт, да каждый дюйм твоего тела покрыт моей слюной.
Кори была рада, что свечи светят очень тускло и благодаря этому он не видит, как она покраснела.
– Не будь вульгарным.
– Не искушай меня сделать тебя своей целиком и полностью. Мы оба знаем, что я мог это сделать, судя по тому, как ты умоляла меня о большем.
Боже милостивый, еще щеки, должно быть, просто раскалились от румянца.
– Ты считаешь меня распутной, потому что я наслаждалась твоим вниманием?
Дэниел поцеловал ее, что привело к еще большей распущенности с ее стороны, а затем сказал:
– Я думаю, что ты замечательная женщина, и станешь идеальной женой, любовницей и другом.
Так что Кори согласилась продолжить помолвку, по крайней мере, до конца бала Сюзанны. У нее не было места, где она могла бы спрятаться, и не было желания покидать этот дом, эту комнату, эту кровать, этого мужчину, но мысль о том, чтобы встретиться с отцом наедине заставляла ее содрогаться. Дэниел обнял ее тогда, и он защитит ее на балу. Но кто защитит ее от мерзости отца?
Она согласилась на помолвку, но не на свадьбу – и не согласится, до тех пор, пока Дэниел не услышит, как лжет ее отец, какими способами он попытается лишить ее приданого и будущего, которых, по его мнению, она не заслуживает. Только тогда, если Дэниел все еще захочет жениться на ней, Кори сможет на самом деле пообещать, что и в самом деле с чистой совестью выйдет за него замуж.
