— Ага. А еще я люблю запах амбры. — И тут же, поняв, что сказал, покраснел до корней волос. — Извини, ангел мой. Я имел в виду амбру — основу духов. Ее запах сильный, теплый и чувственный и одновременно успокаивающий.
— Звучит приятно.
— Так и есть. Чтобы взять амбру за основу, я смешал бы ее с пчелиным воском, потом добавил разные компоненты, смотря по тому, хочу я получить острый или сладкий аромат.
— А ты что предпочитаешь?
— Для женских духов я взял бы ваниль. Стыдно признаться, но это связано с моей верной и неизменной страстью к мороженому.
Она рассмеялась:
— Значит, ты — фанат мороженого?
— А разве ты не поняла по содержимому моей морозильной камеры?
— Мне кажется, — сказала она задумчиво, — что ты чувствителен к запахам, как модный дизайнер, когда он видит человека в одежде, которая тому не подходит, или парикмахер, когда видит женщину с прической, которая ей не идет. Ты, наверное, возмущаешься, когда кто-то использует не те духи.
Да. Так всегда было. Гай мог судить людей в терминах запахов. Но сейчас он не мог довериться своим суждениям, потому что его нос не помогал их проверить. Не желая объяснять все это, он пробурчал что-то неопределенное.
— Слушай, ты не обязан быть джентльменом! Будь со мной откровенен. Поэтому ты не в настроении?
— Кто тебе это сказал?
— Ты то очарователен, то неприступен.
— Да нет, что ты!
— Но это так, Гай. Ты вдруг замыкаешься, как будто ставишь стеклянную стену между собой и миром. Это имеет отношение к творческому гению?
— Я не гений.
— Не скромничай со мной. Все говорят, что ты гений. И что иначе ты не мог бы делать то, что ты делаешь. Ну ладно… Может быть, это был слишком нескромный вопрос, — сказала она и вздохнула. — Либо тебя что-то мучает, либо…
«О, черт! Неужели так заметно?»
— Ты — первый известный мне человек, который не любит говорить о себе.
Ха! Если бы она спросила его о работе полгода назад, он говорил бы, пока у нее не заболели бы уши.
— Некоторые не любят говорить о себе, — сказал он уклончиво. — Давай поговорим о тебе.
— Ты знаешь, — весело сказала Эмбер, — что я просто бездумная пустышка. Но раз уж ты спросил… Скажи мне, — она игриво склонила голову набок, — я употребляю правильные духи?
Это был прямой вопрос. На него надо было дать прямой ответ. Но как? Разве может он ей сказать, что представления не имеет, какие у нее духи?
— По-моему, тебе подошло бы что-нибудь с амброй и ванилью. Может быть, можно добавить немного бергамота. Во всяком случае, что-то теплое и сладкое…
— Ты считаешь меня теплой и сладкой? — Она казалась удивленной, словно не ждала от него такой характеристики. — Обычно я пользуюсь «Шанель № 5». Как Мэрилин Монро и моя мама. По-твоему, они мне не подходят?
Ему казалось, что классический аромат для нее слишком холоден. Но какой совет мог он дать ей сейчас?
— Если эти духи тебе нравятся, значит, они тебе подходят.
Он знал, что это не ответ, что Эмбер заслуживает лучшего. Но, не объясняя, что происходит с его носом, он мог сказать только банальность.
— Но многим нравится то, что им не подходит. Люди идут за советом к профессионалу.
Ему не нравилось, куда клонился их разговор. Она что, хочет спросить у него совета? Но он не может дать ей совет.
— Аромат — нечто более индивидуальное, чем одежда, — пробормотал он.
— Правда? Многие выбирают свои цвета. Было бы неплохо иметь и свои духи.
— Это не одно и то же. Люди по-разному реагируют на запахи. Это связано с ассоциациями, с воспоминаниями. А запах духов зависит от свойств кожи. Одни и те же духи пахнут по-разному на разных людях.
«Надо отвлечь ее. Быстро».
— Ух, сколько пузырьков! — сказала Эмбер, оглядывая рабочий стол Гая в его лаборатории. — И в каждом особый аромат?
— Да. Это называется «орган парфюмера». Во-первых, потому, что пузырьки стоят рядами, как клавиши органа, а во-вторых, потому, что в каждом из них своя нота. Мой орган построен по принципу «высокие, средние и низкие ноты».
— Высокая нота — та, которую чувствуешь первой, средняя — сердцевина духов, а нижняя — то, что остается к вечеру?
— Верно, — сказал он с улыбкой.
— А как ты определяешь, какой запах подходит какому?
