В перестройку Лев Александрович выполнил одну важную деликатную миссию, связанную с изучавшейся им историей Пакта Молотова – Риббентропа. Вот как это было – с предысторией и последствиями.
На одном из заседаний первого Съезда народных депутатов 1 июня 1989 года Эндель Липпмаа, народный депутат и директор Института химической и биологической физики АН Эстонской ЭССР, от имени трех прибалтийских делегаций поставил вопрос о создании комиссии по оценке Пакта Молотова – Риббентропа. Вспыхнула короткая, но энергичная дискуссия, в ходе которой, например, предлагалось отстранить эстонскую делегацию от участия в Комиссии ввиду ее «заинтересованности». Разговоры приостановил многоопытный Михаил Горбачев, сразу предложивший принять решение о создании Комиссии. Правда, Михаил Сергеевич на удивление туманно высказался о самом предмете. Договор и секретные протоколы, констатировал он, опубликованы везде, «но все попытки найти этот подлинник… не увенчались успехом». «У нас вызывает сомнения, что подпись Молотова (на копиях протоколов. – А. К.) сделана немецкими буквами», – продолжил лидер СССР. К тому же, подчеркнул Горбачев, подлинников нет и в Германии. Гельмут Коль считал, что они есть, а выяснилось, что в немецких архивах тоже только копии. «Так, Эдуард Амвросиевич?» – обратился за поддержкой к министру иностранных дел Шеварднадзе Михаил Сергеевич.
Пикантность ситуации состояла в том, что исчезнувшие подлинники в тот момент, когда Горбачев умиротворял страсти на Съезде, мирно хранились в «закрытом пакете» № 34 в VI секторе Общего отдела ЦК КПСС. Хранились с 1952 года, когда были переданы в ЦК из МИД СССР после того, как Вячеслав Молотов оказался в немилости у становящегося параноидально подозрительным Сталина. За эти десятилетия пакет вскрывался лишь трижды: сначала в 1977 и 1979 годах с оригиналов снимались копии и направлялись в МИД. Разумеется, «мистер Нет», Андрей Громыко, державший в руках эти документы, всегда утверждал, что подлинников не существует. Но вот в третий раз пакет вскрывался 10 июля 1987 года ближайшим сотрудником Горбачева, заведующим общим отделом ЦК, а впоследствии руководителем аппарата президента СССР Валерием Болдиным…
После визита Гельмута Коля в СССР в конце октября 1988 года по согласованию с Александром Яковлевым с научной миссией в Бонн был направлен не кто-нибудь, а Лев Безыменский – он был привычной и понятной фигурой для немцев. Безыменский должен был подтвердить или опровергнуть предположение главы ФРГ о наличии подлинников секретных протоколов. Лев Александрович выяснил, что оригиналы протокола погибли в марте 1944 года, во время очередной бомбежки Берлина. Но педантичный Риббентроп еще в 1943 году, когда бомбежки только начинались, дал указание снять фотокопии с целого ряда важных документов. Микрофильмы были обнаружены англо-американской розыскной группой в апреле 1945 года в Тюрингии. Подлинность микрофильмированных копий, в том числе и пресловутой подписи Молотова латиницей, не вызывала у Безыменского сомнений…
По счастливому стечению политических обстоятельств главой съездовской Комиссии был избран Александр Николаевич Яковлев, который, благодаря своему авторитету, гасил жесточайшие дискуссии «радикалов» и «охранителей» и вообще смог довести работу до конца. Понадобились его дипломатические и политические таланты, чтобы провести исследовательскую работу без поддержки Горбачева, при открытом противодействии нескольких представителей руководства страны, включая Егора Лигачева и Владимира Крючкова, и недовольстве радикального крыла – прибалтов и историка Юрия Афанасьева. Горбачеву не нравился доклад Яковлева, но он согласился на публикацию предварительного материала в «Правде», который должен был подготовить общественное мнение к взрывной исторической информации.
23 декабря 1989 года Яковлев, едва не покинув пост председателя Комиссии из-за дискуссий внутри нее, вышел на трибуну Второго Съезда народных депутатов, чтобы сделать доклад о результатах исследовательской работы и предложить проект постановления, осуждавший секретные протоколы (но не сам договор, утративший естественным образом силу 22 июня 1941 года).
