После допроса арестованных, записав их показания, Корнев пошел в штаб. Там его ожидала группа начсостава запаса, прибывшая в батальон. Возглавлял ее майор Лофицкий, назначенный на должность начальника штаба. Комбат познакомился с прибывшими, ввел их в курс дела. Затем обратился к Лофицкому:
— Все это время обязанности начальника штаба выполнял лейтенант Соловьев. Он сейчас в отъезде. Сразу вступайте в свою должность. Писари, в особенности сержант Сивов, помогут разобраться в штабном хозяйстве.
Когда через несколько часов Корнев вернулся в штаб, то застал его нового начальника у огромного ящика с уставами и учебной литературой. При выезде из полка все это было поспешно погружено писарями в машину. Теперь рядом с ящиком стояло несколько небольших стопок. В стороне кучей лежали остальные книги. Майор встал и сказал:
— В походе и иголка весит. Самую необходимую литературу отобрал для штаба. Многое отправлю в роты. Остальное, с вашего разрешения, собираюсь сжечь. В штабной машине полезнее иметь лишний ящик гранат.
— Согласен, — ответил капитан. — Что еще?
Майор подал конторскую книгу в коленкоровом переплете. Листы были пронумерованы, книга прошнурована и скреплена сургучной печатью.
— Вот завел журнал боевых действий.
В книге день за днем были коротко и лаконично описаны все действия батальона, начиная с его развертывания в первый день войны.
— Когда же вы успели?
— В основном по имеющимся в штабе документам. Много установил по запискам писаря Сивова: он вел что-то вроде дневника.
Корнев восхищенно заметил:
— Молодец!
Перед вечером через открытое окно штабной хаты донесся рокот подошедшей машины и послышался возглас:
— Где командир батальона? В роте? Вызвать! Проводите в штаб!
Вошел подполковник Фисюн. С опаской поглядел на седого майора: уж не из штаба ли армии он, которой подчинен батальон Корнева?
— Начальник штаба седьмого отдельного моторизованного понтонно-мостового батальона, — представился Лофицкий.
Фисюн обрадовался, что опасения его не подтвердились.
— Не обижаетесь, майор, что комбат ниже вас званием?
— По-моему, в армии не принято обсуждать решения старших.
— Прошу журнал распоряжений.
Получив его, сел за стол и размашистым почерком написал:
«Командиру 7-го отдельного понтонно-мостового батальона капитану Корневу.
Немедленно вышлите команду и специальные автомашины для доставки на станцию Врадиевка одного комплекта парка Н2П для резервного батальона. Парк со складов полка переправлен на левый берег Днестра. Обеспечьте погрузку его в жел. дор. эшелон и сопровождение в пути…»
Проставил дату, часы и минуты. Подписал:
«И. о. начальника инженерных войск Одесского военного округа подполковник З. Фисюн».
Вошедшему комбату показал распоряжение.
— Рекомендую ответственным за доставку парка назначить майора. Но решайте сами.
Фисюн был доволен тем, что капитан не стал возражать, ссылаясь на то, что теперь батальон его подчинен штабу армии, а не округа. Гость отлично понимал, в какое трудное положение он поставил Корнева, оставляя на продолжительное время батальон без машин для парка, но с наигранной беспечностью сказал:
— А как насчет понтонерского гостеприимства? Перекусить с дороги найдется что? Может, и здесь у вас есть мадам Петреску?
— Понтонеры всегда гостеприимны, — ответил Корнев.
Старшина Тюрин понял командира.
— Идемте на кухню, товарищ подполковник.
Фисюн вышел, а Корнев остался в штабе.
Лофицкий достал из ящика пачку склеенных и удобно, гармошкой, сложенных топографических карт, быстро нашел нужную и развернул ее на столе. Большой сверток отдельных листов топокарт был давно привезен из штаба армии. Но ни у Соловьева, ни у Корнева не было времени разобраться с ними. Новый начальник штаба показал писарям, как пользоваться сборной сеткой, и теперь все карты были удобно собраны в отдельные большие склейки.
Глядя на карту, капитан задумался. Ему было жаль расставаться с майором, успевшим за короткий срок привести в порядок запущенное штабное хозяйство. Дорога предстояла дальняя. За это время могло произойти немало изменений. Могут Лофицкого оставить командиром развертываемого в тылу батальона. Послать кого-нибудь из командиров рот было нельзя — в подразделениях только что добились удовлетворительной слаженности.
