А намерения были неплохими. Если бы мы чётко держались их, совершенствовали бы систему, то это было бы близко к тому, что делают китайцы на протяжении последних десяти лет.'
'А долги зачем набрали?'
'Вот Вы говорите мне: 'Набрали долгов'. Да не брали мы! Что, я за Косыгина отвечать должен? Это он брал...
И потом, семьдесят миллиардов на триста миллионов населения - чепуха. У нас никогда не было проблем с деньгами. Мы немедленно расплачивались, час в час.
И вот еще Горбачёва надо бы спросить- как это он за раз уменьшил долги Индии нам на тридцать процентов? А сколько долгов он простил бывшим соцстранам?! А ведь их долг тогда составлял тридцать шесть миллиардов долларов в свободноконвертируемой валюте плюс взаимозачёты между странами СЭВ'.
'Спросим, спросим... куда он денется. Скажите, антиалкогольная кампания здорово подорвала бюджет?'
' Конечно, подорвала. Но это Горбачёв. Он всё предал. Если бы он только меня одного предал, то бог с ним. А ведь он страну развалил, партию...'
'И что вам жальче - партию или страну?'
- 'Страну. Вы задумывались когда-нибудь над таким вопросом: почему человек, ни одного дня нигде не проработав - а ведь ни одного дня нигде не работал, всё только по комсомольской линии, - дошёл до Генерального секретаря? Почему этот человек, воспитанный абсолютно на партийных позициях, так поступил в отношении партии? Почему?! Он же всю жизнь в ней проработал! А я всю жизнь работал на производстве. Вот это для меня непонятно.
Это была пятая колонна - яковлевы, горбачёвы, они все изначально были с гнильцой. И они доигрались. Сколько раз мы предупреждали, что нельзя делать того-то и того-то, а в ответ: 'Ты консерватор! Это нож в спину перестройки!'
'Вы что, с Горбачёвым спорили?'
'Да постоянно! Например, приехал Яковлев из Прибалтики и всё рассказывает про ихний 'Саюдис', я возмущаюсь, а Горбачёв мне : 'Это в русле перестройки'.
Я как-то его встретил недавно и говорю: 'Помнишь, Яковлев нам про Прибалтику рассказывал? Ну а теперь как там - в русле или нет? Ведь только в одной Латвии по их законам восемьсот тысяч русских - будут неграждане. Даже в ЮАР такого не было! Ты хоть соображал, что тогда говорил?' А он мне :'Так это же оккупанты...' А? Сильно сказанул?!'
'Да, мощно задвинул...Внушает.
Но, Николай Иванович, теперь Ваша позиция мне абсолютно ясна.
Хватит рыданий. Слезами дело не поправишь...
Сейчас мы с Вами берём листочек бумажки и быстренько, прямо на коленке, планируем денежную реформу...'
'Чего делаем?!'
'Планируем... а что Вы так пугаетесь? Ведь мы с Вами , всё-таки, в Госплане...'
'Но как же... надо ведь... сотни специалистов... годами!'
'Времени у нас столько нет... потеряли мы время! Время, честь и слово- если их потерять, не вернуть никогда и ни за какие деньги... да и специалистов столько не нужно... давайте, я Вам байку расскажу?'
'Э-э... ну, давайте...'
'Зверев мне рассказывал, что в самом конце 1943 года, поздно ночью у него дома раздался телефонный звонок.
Снял трубку - звонил Сталин, который тогда только что вернулся с конференции в Тегеране, а там было ясно решено, что раньше или позже, но Германии - капут. Сталин, само собой, был в приподнятом настроении. Извинился за поздний звонок и спросил, не задумывался ли Зверев о послевоенной денежной реформе?
У Зверева просто челюсть отвисла - он ожидал любого вопроса, но не этого. Только что Киев отбили у немцев, до бывшей границы еще идти и идти, а у него спрашивают о послевоенной денежной реформе! Но, конечно, ответил, что задумывался.
Сталин дальше спрашивает: 'А делились ли с кем-нибудь своими соображениями?'
Надо сказать, что болтунов Сталин не любил, и Зверев поэтому ответил, что нет, ни с кем не делился.
'А со мной можете поделиться?'- продолжает Сталин.
И вот сорок минут пришлось Звереву экспромтом беседовать на эту тему по телефону, а через некоторое, очень короткое, время Сталин вызвал его к себе уже с конкретными предложениями и планом.
Реформу эту планировали на 1946 год, но был страшный неурожай, засуха, голод во многих районах страны. Разве можно было реформу в таких условиях проводить? Нет, она оказалась бы совершенно бессмысленной, - и ее отложили на следующий год, когда собрали нормальный урожай, промышленное производство пошло вверх. Вот тогда, с 16 декабря 1947 года, перешли на новые рубли.
