– И ответственность.
– Разумеется. – Князь кивнул. – Но ответственность – это необходимый элемент государственного устройства. – Он вздохнул и неожиданно подмигнул Горыне. – Покидаю вас и надеюсь, что ваше благоразумие не уступает вашей доблести и отваге.
Двери за князем давно закрылись, а Горыня все стоял у окна, размышляя о прошедшем разговоре. В принципе подход, озвученный Волконским, его устраивал. Он действительно многое мог сделать для этой России. Мог и должен. И то, что его не собирались использовать как будущего управителя поместья, только радовало. Кроме того, была еще и война, набухавшая на западной границе. Где-то в эти годы в покинутом им мире тоже была война, где случились очередное пришествие евроорды и осада Севастополя, так что ему было, что внести в программу будущего пребывания гостей.
Но все это будет, если Волконский выполнит все, о чем говорил. Горыня вздохнул и вышел из комнаты.
– Где сейчас князь? – поинтересовался он у усатого стражника, и тот с готовностью кивнул.
– Туточки, счас провожу.
В высоком зале с колоннами и расписным потолком, чуть потерявшись от окружающего величия, стоял длинный стол, за которым могло свободно сесть до пары десятков воинов. Но приборы стояли лишь на четверых. Князь Волконский, князь Стародубский и его дочь Мария, едва отошедшая от шока похищения, беседовали о чем-то, когда в зал вошел Горыня и вежливо поклонился сначала князьям, а затем Марии Стародубской.
– Ну, здравствуй, брат. – Девушка, пронзительно глядя Горыне в глаза, подошла и совершенно неожиданно обняла, обдав целым букетом ароматов трав и едва чувствовавшегося аптечного запаха. Потом взяла за руку и усадила по правую руку от князя. – Отныне это твое место.
В чинном молчании прошла первая перемена блюд, когда Григорий Николаевич вытер губы салфеткой и, глотнув из бокала с вином, внимательно посмотрел на Горыню.
– А что, сын. Не поделишься планами на будущее?
– Поделюсь… батюшка. – Горыня отставил в сторону тарелку и тоже вытер губы. – Полагаю служить дальше в Перуновой сотне князя Медведева. Скоро сотня идет на порубежье с турками, и негоже мне уходить в такое время.
– То так, – хмуро подтвердил князь, комкая в руке салфетку. – Никто не может говорить, что Стародубские труса празднуют. Но ты последний из прямых наследников в роду…
– Это что-то меняет? – спокойно спросил Горыня. – Скоро война будет. А там и последние сыновья, и, вообще, последние в роду встанут. Иначе никак.
– Слова, достойные князя. – Волконский довольно улыбнулся. – Большая война – большие почести. А вы, любезный Григорий Николаевич, снарядите-ка молодца вашего по первому разряду, чтобы не знал ни в чем утеснения, да благословите на подвиг ратный. Тяжело отпускать сына, но он не только вам сын, но и России-матушке, и встать на ее защиту – сыновний долг, что паче долга княжеского стократ.
А после заката, когда пропели свирели у Родова храма, Горыню повели к родовому источнику князей Стародубских.
Сам источник – гранитный шестигранный столб высотой метр и диаметром двадцать сантиметров, отполированный временем и людьми, стоял в храме в ста шагах от усадьбы и, в отличие от такого же источника в Сосновке, даже слегка мерцал голубоватым светом, словно показывая мощь княжеской семьи.
Семейный волхв молча взял Горыню за руку и подвел к столбу.
– Прими, Род-батюшка, под руку свою нить жизни Горыни Стародубского. Узнай его по делам славным и по крови. Услышь его молитву и будь добрым родителем.
Волхв достал короткий меч, спокойно, словно хирург, взрезал кожу на руке Горыни и крепко прижал к столбу.
Боль на секунду взорвалась в теле, но сразу же успокоилась, оставив после себя быстро проходящую слабость.
А источник едва слышно загудел и, словно губка, впитав в себя кровь, засветился заметно ярче, и когда гул, издаваемый источником, стих, волхв отпустил Горыню.
– Рюрикова кровь в тебе, княжич. – Волхв почтительно поклонился. – Источник против прежнего почти на треть сильнее стал. Теперь и урожаи под рукой князя будут богаче, и люди болеть будут меньше, а паче всего, заслон на кромке будет сильнее. А значит, твари к нам приходить будут реже и выходить ослабленными.
