— Да она ведь старенькая женщина… Она верит, что достанут… И ты сиди тут сколько хочешь. Христос с вами! А надеяться надо всегда на себя…
— Ну ладно… — соглашается Аркадька. — А ты в школу хочешь?
— Ага. Только это в сентябре еще.
— Я тоже хочу. Я и так Том Сойера и Де… камерона знаешь как читаю. Про Том Сойера, конечно, интересней. Но чего они тогда… этого прячут? И коллекция зажигалок всегда в запертом шкафу… Х-хы! Думают, это трудно — курком от пистолетика!..
У Викиной мамы книги все больше по технологии швейного производства. И у папы — с циферками. И шкаф не закрывают. Поэтому круг чтения у нее попроще.
— Я очень развитый ребенок… — снисходительно объясняет Аркадька. — Необычайное раннее развитие.
Вика, чтобы достойно развлечь развитого приятеля, достает коробку новеньких, ярко оперенных стрел-присосок.
Аркадькино «х-хы» звучит восторженно!.. Он даже крутанулся на паркете. Схватил алую стрелу! И ярко-желтую… О стену — хлоп! И белую туда же! И вороную!
Особенно хорошо прилипает к румынской «стенке». Вика кидается отдирать. И пытается завладеть хотя бы одной — белой стрелой. Но тут она бесправна и бессильна… В Аркадьке проснулось древнее и воинственное. Дело женщин — подавать оружие!
Желтая стрела спружинила пером о стену и свалилась за борт низкого сервантика. Вика с Аркадькой сталкиваются около него лбами. От их совместных усилий слегка дребезжит посуда. Дело теперь не в десятке оставшихся стрел, а в одной этой — рыжей…
— Спроста! — заверяет Аркадька. И, натужась, немного отодвигает полированный шкафик с чашками и рюмками.
На задней стенке фабричная этикетка, немного паутины. В ней рыженькая стрела висит. И что-то зажужжало!
— А мы давай там паутину обмахнем. Я сейчас веник принесу, я сейчас!
— Х-хы, убираться! — не видит в этом никакого толку Аркадька. Но веник — это интересно. Он с удовольствием размахивает веником над головой.
Вика ухватывает и тянет его в свою сторону.
Тут налетела говорящая муха. И раздраженно сказала: «Ж-жадина…» и «Свет жаж-жгите!»
Аркадька удивился: правда, уже темнеет. И включил телевизор.
Муха примеривалась сесть на экран. Аркадька уверенно подправил изображение.
— Ты знаешь… — восхищается им Вика, — ты оставайся у нас совсем!
— Я бы остался, — согласен Аркадька. — А как на это Марк… среагирует?
— А это кто?
— Хто-пихто… — хмурится Аркадька. — А ты замуж за кого выйдешь?
Вика отвечает обдуманно. И очень обоснованно:
— За кого — птиц будет кормить… И учиться тоже хорошо! И мне помогать по хозяйству.
— Ну тогда ты можешь за меня, — говорит Аркадька. — Я собак кормлю.
Вика довольна. Но слегка озадачена: можно ли это считать окончательным предложением?
— Ты вырасти сперва.
Передавали «Музыкальный киоск». Серая муха бегала по тепловатому экрану. Оркестр закончил кантату, и ведущая стала беседовать. «Стихи поэта Кузакова попали мне в руки случайно», — оправдывался композитор. — «А ж-жаль…» — вставила раздраженно муха.
— Да уйди ты! А хлопалка у вас где? Чтобы мух бить — такая.
— Она ведь за шкафом жила… А теперь опомниться не может, — заступилась Вика.
«Как ж-же это?» — не отставала от композитора муха.
Аркадька все-таки глубоко убежден, что мух надо бить.
— Да зачем ее хлопать? Ей тоже жить хочется. Другим тоже хочется: и котятам, и кошке, петуху даже… — Вика вспомнила лето у бабушки и что там много-много всего живого во дворе.
— Ну тогда я ее в холодильник посажу!
— Ладно, — подумав, соглашается заинтересованная Вика.
Но муха настороже и улепетывает. Раз мухе так хочется уцелеть, Вике теперь уже окончательно жаль ее. Вика говорит:
— Ну она же случайно на экран садилась…
— А «случайно» — это, видно, лучше, чем «нечайно», — размышляет о своем Аркадька. — Меня за «нечайно» еще как ругают. Я раз с Андрюхой по телефону говорю: «Ты меня извини. Я тебя нечаянно выгнал!» Ну он же переживает… Ох… — Аркадька сжался. — Марк тут — отец, в общем, — Марк орет: «Это твое воспитание! Бабочка-валютница!..» А она его тоже передразнивает: «Этот вопрос… вопрос будет улучшаться и в дальнейшем!» Это он кандидатскую пишет — я знаю… Он сбесился. А им можно?! Я им всего только считалку правильно сказал: «Куколка-балетница, во-бражала, сплетница!» Ох… Тут они меня вместе в угол потащили. — Аркадька фыркает от старого воспоминания и готов зареветь…
