Маркби остановился у дома Мередит:
— Приехали. Ну как ты?
— Сейчас уже в порядке. Не могу назвать старика милым и симпатичным, но он был весьма оригинальной личностью. Очень жалко. По-моему, Лайам тоже расстроен, только не знает, как это выразить. Жутко подумать — бедняга лежал там с самого утра… Как думаешь, что с ним случилось?
— Вскрытие покажет.
Она открыла дверцу, высунула одну ногу и вдруг повернулась к нему. Лицо ее омрачилось.
— Это ведь несчастный случай, правда? Сержант Джонс так считает.
— Пожалуй. Такое очень часто бывает. Многие травмы, порой очень серьезные, получены в результате несчастных случаев дома. Люди падают с лестниц, собаки сбивают их с ног…
— Или козы… Надеюсь, не Джаспер. — Мередит вновь приготовилась вылезти из машины. — Но ведь он ко мне подобрался и втолкнул в буфет… Игривое животное. Будет просто ужасно, если он виновен в смерти хозяина. Мистер Бодикот гордился козлом.
В памяти Маркби прозвучали слова: «Сначала ведь делаешь самое главное, правда? Я, например, побежал к старине Джасперу…»
Стало грустно. Он тихо проговорил:
— «Замужняя женщина хватает ребенка, а незамужняя — шкатулку с драгоценностями…»
— Алан!
Мередит пристально смотрела на него.
— Да нет, это я так…
— Зайдешь?
Он покачал головой:
— Нет. Ложись пораньше. У тебя был тяжелый день. Я позвоню. Доброй ночи.
Мередит проследила, как он уезжает, но в дом вошла не сразу. Прошлась вниз по улице, заглядывая за стены, под кусты, время от времени окликая:
— Кис-кис!
Выскочила пара соседских кошек, но тот, кого она искала, не явился. Осмотрев весь квартал, Мередит вернулась на свой участок, оглядела задний двор. Зайдя в дом, вытащила из буфета банку консервов, снова вышла во двор, постояла, постукивая по банке ложкой и повторяя безответные призывы.
Замерзнув, вернулась наконец в дом. Что и говорить, кошмарный день во всех отношениях. Бодикот мертв. Салли снова расстроена. Кот пропал.
Алан доехал до собственной викторианской виллы. Щелчок замка гулко раскатился по пустой прихожей. Здесь, как всегда, неприбрано, одиноко, словно хозяин живет не постоянно, а с минуты на минуту собирается уезжать. Шансы, что в доме поселится Мередит, весьма отдаленные. Она ценит свою независимость, а он уважает ее потребность в независимости. Однако завидует Пирсу.
Усевшись перед телевизором с кружкой кофе и наскоро поджаренной колбасой, он, как и Мередит, понял, что день был кошмарный.
Может быть, с Бодикотом произошел несчастный случай в неподходящий момент.
— Только мне не нравятся случайные совпадения вокруг смерти! — упрямо объявил он пустой комнате. — Я слишком давно служу в полиции.
Возможно, поэтому видит загадки там, где их не существует. Алан яростно набросился с ножом на колбасу, но резалась она с трудом: то ли была слишком жесткая, то ли нож тупой. Не вспомнишь, что написано на колбасной упаковке: свиная, говяжья или смесь того и другого. По вкусу ни на что не похоже. По крайней мере, можно предполагать, что не из козлятины.
— Джаспер… — задумчиво пробормотал он. — Вот кто точно описал бы произошедшее. Если бы только мог говорить.
— Что же вас сюда привело, Алан? — спросил доктор Фуллер. — Дела об убийствах на столе не лежат.
Маркби мрачно подумал, что патологоанатом имел в виду «стол» в прямом профессиональном смысле. Отстраненный интерес Фуллера к вскрытию трупов внушает одновременно восхищение и отвращение. Так обычно относишься к тем, кто делает дело, которое ты сам не сделаешь ни при каких обстоятельствах. Нельзя сказать, что он брезгливый. Давно уже преодолел щепетильность. Просто люди для него остаются людьми, даже мертвые. Не превращаются в анатомические объекты.
Возможно — он часто размышляет об этом, — его твердая вера в изначальную человечность трупа подтверждается твердой верой в принципиальную человечность человечества, несмотря на все людские пороки. Любой человек представляет собой нечто большее, чем искусный плод биологической инженерии. Для него это самоочевидно. В конце концов, рассуждая с точки зрения полицейского, зачем иначе было бы расследовать случаи смерти, если завершение жизни подобно выключению машины?
