Она открутила крышку термоса, налила в чашку настой вроде патоки.
Мередит обхватила чашку обеими руками, чтобы согреться, и опустилась в кресло.
— Жуткий холод. Кажется, я после гриппа стала чрезмерно чувствительной к температуре воздуха.
Салли оглядела подругу:
— Да, ты бледная. Не пробовала ромашку заваривать по моему совету?
— Честно, пробовала. Только пить не могу. А здесь нечто подобное?
— Нет. Эту смесь я сама составила.
Мередит сделала глоток. Сначала распробовала один мед. Потом почувствовала солоноватый вкус, который ей, по правде сказать, не понравился.
— Надо привыкнуть, — заметила Салли, наблюдая за ней.
— Вряд ли мои вкусовые сосочки способны судить справедливо.
Мередит совершила последнее героическое усилие и поставила чашку.
В открытую дверь долетел голос Остина Бейли. Салли склонила голову набок:
— Минут через десять во дворе закончат. Найди себе место в зале, пока народ не хлынул. Самые предусмотрительные через пять минут явятся. А сюда побегут расплачиваться счастливые покупатели.
Салли убрала со стола термос и чашки. Мередит поняла деликатный намек — подруга хочет остаться одна перед началом активной работы. Только до перехода в зал необходимо сказать еще кое-что.
— Вчера мы с Аланом, уехав от вас, ужинали в индийском ресторане, — начала Мередит.
Салли, склонившись над клавиатурой, рассеянно кивнула.
— Я себя чувствовала довольно неловко, — продолжала Мередит.
Салли подняла голову.
— Почему? В чем провинилась? Опрокинула карри на пол? — усмехнулась она.
— Нет. Нам надо было поговорить.
Салли перестала печатать.
— О нашей посылке с бомбой?
— Не напрямую. Алан не любит обсуждать дела. Хотел поговорить о вас с Лайамом. Расспрашивал, как мы познакомилась, есть ли у Лайама враги и так далее. Я, конечно, не знаю ни о каких врагах, и это вообще не мое дело. Хоть пришлось рассказать о нескольких известных мне скандалах.
Мередит сопроводила признание сокрушенным взглядом.
Салли промолчала.
— Ну и ладно, — сказала она наконец. — Спасибо, что сообщила. Знаю, Лайам груб с людьми. Но не всегда в этом сам виноват! — Тон возмущенно повысился. — Иногда просто что-то случается, и он нечаянно оказывается в центре событий.
Мередит принялась теребить уголок своей карточки.
— По дороге домой Алан упомянул, что Бодикот опасается за своих коз. Мы с тобой понимаем, что он глубокий старик и поэтому, может быть, преувеличивает. Но ему, видишь ли, взбрело в голову, будто кто-то пытается их отравить. Говорил про какую-то репу. Не знаешь, в чем дело?
Салли всплеснула руками.
— Ох, проклятая репа! Прекрасный пример. Вокруг Лайама вечно творится что-то подобное. Впрочем, в тот раз вокруг меня. Это я сделала!
Она тяжело вздохнула.
— Я ничего не знаю о козах. Поэтому так вышло. Не хотела ничего плохого. Понимаешь, однажды пришел кто-то с Остином повидаться, принес целый мешок репы. Разумеется, не на продажу. «Бейли и Бейли» овощами не торгуют. Это был какой-то старый знакомый Остина, который вырастил кучу репы и хотел от нее избавиться. Остину столько не требовалось, он со мной поделился. Я, по правде сказать, не особенно репу люблю, Лайам тоже. Привезла домой в Касл-Дарси, гадая, что с ней делать. Выбрасывать жалко, хорошая репа, лучше не бывает! Выглянула в окно, вижу коз во дворе. Думаю, замечательно, репа вполне сгодится. Козы едят все подряд — объедают живую изгородь, забираются в сад, жуют мои травы. Поэтому я пошла к Бодикоту с мешком и постучала в дверь. А его не было. Тогда я решила высыпать чуть-чуть на землю, пусть козы попробуют. И насыпала. Они подошли, им понравилось, они ее уминали, довольные, как не знаю что. И я, тоже довольная, пошла домой. Будто сделала доброе дело. Оказалось, что нет.
Салли закрыла лицо руками.
— Ох, ты даже не представляешь, какой был скандал! Старик Бодикот явился через час, багровый от злости. Я думала, у него припадок. Даже говорить не мог. Видно, козы к его возвращению прикончили репу, он застал последние кусочки. Должно быть, какой-то прохожий видел меня с мешком козьего лакомства и подсказал ему, что это моя работа.
— Разве козам нельзя репу есть? — озадаченно спросила Мередит.
