Егор Канунников все понял: им нужны запасные части. Да, не зря он назвал себя коммерсантом именно здесь. Именно здесь это понимают лучше всего. И этот вот зампред, будь он в условиях прямых связей между предприятиями, сразу бы взял быка за рога. Новоградцам нужна сталь, таллинцам — запасные части к индикаторам. «Ну и что ж», — подумал Егор и решил сам вести беседу.
— А знаете, — заговорил он, — как наши плотники обходятся без измерительных инструментов? Подойдет мужичок с топориком к бревну, прищурит один глаз, плюнет на ладони, и… отмахнет полбревна. Но вдруг усомнится в точности своей меры и побежит к соседу за аршином. Смеряет… «Тьфу, — плюнет, — обмерялся. Трех вершков не хватает…»
Зампред улыбнулся. Илус одобрительно закивал:
— Хорошо, Егор Иванович… Твоя философия: долой точность?
Но Егор уже понял, что выиграет разговор с меньшими для себя потерями, произнес:
— Значит: «Damus petimus que vicissim»… «Мы даем и требуем попеременно»? Мы дадим вам запасные части. Это очень трудно, не легче, чем получить серебрянку, но мне ничего не остается делать, хотя я не имею полномочий давать какие-то обязательства.
Илус сказал:
— Ты — коммерсант, Егор Иванович… Это и будет гарантией. Так, Густав Андресович?
Густав. Андресович засмеялся открыто, обрадованно:
— Ой-ой, и мужик-плотник, и мудрость древних, и коммерсантская деловитость… Идите к нам, Егор Иванович, завтра же зачислим в штат.
Густав Андресович прошел к столу, взял из папки какую-то бумажку, подержал ее в руке, подал Канунникову. Это был наряд со всеми полагающимися подписями на запасные части к индикаторам. Наряд на их, новоградский, инструментальный завод.
— Почитайте, Егор Иванович. И помогите. Больше мы ничего не хотим. А серебрянки у нас немного есть. Меньше, чем вы просите, но есть. Мы ее сегодня отгрузим, если есть у вас полномочия на подписание бумаг.
— Полномочия на бумаги есть, — сказал обескураженный Канунников.
В коридоре Эйнар хлопнул по плечу Егора, спросил:
— Ты, кажется, и не радуешься, Егор Иванович?
— А чему? Вошел чистый, а вышел — вымазанный… А я-то считал, что вы лучше других. Вот куррат!
— Ого! Ты уже знаешь по-эстонски! Знаменито… И первое слово «черт». Это наше чуть ли не самое крепкое ругательство. Ты большой-большой юморист, Егор Иванович. Скажи, как ты им стал?
— А что тут такого? — серьезно удивился вдруг повеселевший Канунников. — Юмористы, как и дураки, всегда родятся маленькими. Уж потом они делаются большими.
Расчетливый в проявлении чувств маленький эстонец засмеялся, всхлипывая и вытирая слезы ладонями. Наверно, он редко плакал от смеха и потому не привык еще в этом случае пользоваться платком.
Успокоившись, Эйнар сказал:
— Меня ждут рыбы, Егор Иванович. До вечера! Вечером у нас на Раннамыйза устроим маленький, как это называется, выпи-вон. Так?
— Эйнар, я улечу. Мне нужно срочно отправить груз. Ты же знаешь. Я тебе благодарен…
— Постой. Груз пусть улетает, а ты поживи еще немного. Мы же обещали сходить куда-нибудь.
— Эйнар, у нас стоит завод… Я должен проследить за грузом в Москве.
— Не торопись. Груз у тебя примут сегодня, а отправят не раньше, чем завтра. Так что Мари тебя ждет. Она будет обижаться. Если эстонка обижается, это ужасно нехорошо. Да, и приезжай вместе с Ниной Сергеевной. Ты найдешь ее на улице Иманта, в четыре часа она пойдет из поликлиники. Она тебе немножко покажет город, обещала. А я на связь. Одна наша плавбаза готовится возвратиться. Надо все обговорить.
— Ладно, я в другой раз посмотрю город. Мне надо найти машину и отправить груз на аэродром.
— Ничего тебе не надо искать, Егор Иванович. Груз будет там. Только скажи в управлении снабжения, что хочешь самолетом. Правда, дорого.
— Да разве это имеет значение?
Они расстались.
