Тем временем Егор смотрел так грозно и в то же время так по-доброму, что Клавдия Евгеньевна окончательно растерялась. Лицо соседа сначала помрачнело, а потом вмиг стало похожим на грубый необтесанный кусок дерева. Клавдии Евгеньевной показалось, что Егор выпал из реальности. Кто знает, может в его голове именно сейчас звучат слова, что им внушают в секте?
– Осы, – безэмоционально произнес парень, – осы, осы говорят, что нужно что-то делать. Они требуют новую жертву. Я, я сейчас не могу, – он растерянно переводил взгляд с соседки на дверь ванной комнаты, затем прошептал той на ухо, – ешьте, ешьте, я сейчас вернусь. Может, их устроит попугай? – и, оставив, недоумевающую напуганную женщину, скрылся за дверью, повернул защелку. Через пять секунд зашумела вода в кране.
Клавдия Евгеньевна решительно поднялась, схватила пакет, все это время, лежащий возле стула и направилась в прихожую, когда услышала сзади недовольный голос:
– Куда вы? Вы мне так и не рассказали, как Василиса? Я за нее волнуюсь. Вы не можете так уйти, осы сейчас замолчат, а мы поговорим.
Женщина обернулась. Егор стоял с зубной щеткой и… улыбался.
– Возвращайтесь, садитесь. Чай еще не остыл.
Судорожно соображая, как быть дальше, Клавдия Евгеньевна теребила пакет в руках.
Егор это заметил и с воодушевлением произнес:
– Вы что-то принесли? Доставайте, паста мне не мешает. Я попробую. Осы тоже знают, что я так делаю. Они не против. Не бойтесь.
Звонок в дверь прозвучал так внезапно, что Клавдия Евгеньевна его даже не сразу услышала – решила, что мерещится, чему бы она не удивилась. Рядом с таким неадекватным соседом можно и с ума сойти. А Егор невзначай бросил, что любит гостей и пошел открывать.
– А вы кто?
– Муж Василисы.
– Проходите, мы тут как раз о ней говорим, ну не говорим, собираемся.
Клавдия Евгеньевна с облегчением и удивлением взирала на зятя. Тот тоже выглядел несколько озадаченным.
– Садитесь, – Егор улыбался, – осы сейчас замолчат, а мы с вами поедим. Доставайте, что там в пакете? Хорошо бы сыр, я сыр люблю. Сейчас вернусь, – и, засунув щетку в рот, зашел в ванную.
На этот раз дверь была открыта, и оба гостя с интересом наблюдали, как странный парень с синими волосами усердно не чистит, а дерет зубную эмаль, сплевывает пасту, намазывает, повторяет манипуляции и при этом что-то бубнит. Алексей не разбирал слов, но ему послышалось что-то вроде «жертва».
– Клавдия Евгеньевна, а вы что здесь делаете?
– Лешенька, у вас с Василисочкой что-то случилось, и я хотела помочь. Пришла поговорить с Егорушкой, но он…
– Псих, я вижу. Идите-ка вы домой, я сам разберусь.
– Ты прав, Лешенька, не знаю, зачем я решила в это лезть. Ты только… осторожно с ним.
– Не волнуйтесь, не убью.
Клавдия Евгеньевна обернулась на лестничной площадке и взглянула на решительного зятя. Уходила она с неспокойной душой, практически уверенная, что разговор двух мужчин закончится бедой, но, что она могла поделать? Вызвать полицию? А зачем? Что она им может сказать? Что сосед странный? Она зашла в квартиру, взяла кота на руки и села в любимое кресло:
– Ну что, Арсений, будем надеяться на лучшее.
Арсений тихо мяукнул. Кажется, кот тоже мало верил в удачный исход.
Минуту оба сидели молча, но складывалось впечатление, что общение происходит телепатически. Алексей хмурился, о чем-то раздумывая, Егор смотрел невинно, то и дело растягивая и без того огромный свитер. Потом роли поменялись: первый улыбался, словно видел перед собой старого знакомого, второй скалился, как дикий зверь. Когда Егор снова бросился в ванную, вернулся с щеткой, плюхнулся на стул и замер, подобно каменному изваянию все с той же щеткой во рту, Алексей заговорил:
– Ну Егор, рассказывай, что ты делал возле нашего дома?
Он не был уверен, что это Егор подложил фотографию с лисой, вернее, не был уверен до конца, но этот псих на данный момент был самой подходящей кандидатурой.
Парень долго смотрел на него и в тоже время не видел: безучастное выражение лица, замершая щетка. Про себя Алексей подумал, что так долго чистить зубы – это странно, хотя для такого, как этот псих может быть и норма. Егор медленно поднялся, снова дошел до ванной, закончил свои дела и сел обратно. Теперь его лицо было живым: полуулыбка и глаза… Страшные глаза.
