Клавдии Евгеньевне очень нравился Леша. Ей самой не везло с мужчинами, и она радовалась, что ее Василисочке попался достойный муж. В глубине души она боялась, что дочь повторит ее судьбу, но вроде все шло хорошо. Вот только их тайны… Дочь всегда ей все рассказывала, а в этот раз что-то пыталась скрыть. Клавдии Евгеньевне не было обидно – она переживала.
С Алексеем Василисочка ее познакомила полтора года назад. Можно сказать, их отношения развивались на ее глазах. Они жили поначалу у нее, всего два месяца, но и за это время старая женщина успела заметить, что муж дочери эмоциональный и очень импульсивный. Эта его импульсивность могла привести к необдуманным поступкам. Нет, она не сомневалась в том, что он не способен поднять руку на ее Василисочку – этот тип мужчин ей был слишком хорошо знаком, но то, что он мог силой «поговорить» с кем-то другим… Об этом задумывалась не раз. По этой причине она решила пообщаться с Егором сама, ну и еще потому, что сын соседки был не совсем адекватным – тут неизвестно, кто может оказаться в большей опасности: широкоплечий Алексей или худенький Егор.
Она нажала на звонок, еще не решив, с чего начать разговор. Подробностей не знала, а на беседу решилась. Клавдия Евгеньевна уже пришла к выводу, что и сама лезет не в свое дело, как дверь открылась, и на пороге возник Егор. Женщина покачнулась – от него исходила волна такой ненависти, что казалось, снесет, как цунами. Глаза источали холод. Они были похожи на льдины. Клавдия Евгеньевна как-то машинально сделала шаг назад и крепче вцепилась в сумку, на дне которой покоилась бутылка с ликером. Эта идея тоже показалась неудачной.
– Здрасьте, мама болеет, приходите в другое время, – голос звучал ровно, а лицо медленно расплывалось в доброжелательной улыбке.
Она понимала, что зря все это затеяла и готова была уйти, когда Егор заметил:
– Вы мама Василисы, да?
– Правильно, Егорушка.
– А мы с ней вместе в школе учились. Как она? Проходите, расскажете, – и жестом великодушного хозяина пригласил в квартиру.
Клавдия Евгеньевна шагнула внутрь. Парень ее по-настоящему пугал, но раз его мать дома, то боятся нечего, хотя внутри все и сжалось в комок, протестуя.
На кухне было неуютно, грязно, но просторно. Она отошла на максимальное расстояние от хозяина, а Егор уже ставил чайник и накрывал на стол: на пожелтевшей скатерти появились сахарница, чашки, пиала с мармеладом.
– Мама любит мармелад, а конфет у нас по-прежнему не водится. В детстве они редко бывали в нашем доме и сейчас так же. Вы садитесь, будем чай пить, – он отвернулся к плите и достал что-то из ящика. Этим чем-то оказался нож. Клавдии Евгеньевне стало совсем не по себе, а Егор тем временем открыл хлебницу и прямо на скатерти порезал батон на огромные куски, достал колбасу, выложил по два кружка на каждый кусок и придвинул угощение, – ешьте, ешьте, сейчас вода вскипит. Знаете, я редко общаюсь с людьми. Меня боятся, наверно из-за ос, но они вас не обидят. Сидите, сидите, не дергайтесь, они мирные мои осы. Они мои друзья.
Клавдия Евгеньевна чувствовала, как сердце пытается выбраться из телесной оболочки. Ну зачем она пришла? Что хотела выяснить у этого странного человека?
– Вам повезло, – продолжал свой монолог Егор, – можем посидеть и пообщаться. Я ведь вообще не здесь живу, переехал в другой район, а сюда заезжаю маму проведать. А вот и чай. Я крепкий люблю, а как у Василисы дела? Она здесь живет? Мармелад вкусный, особенно вишневый.
Старая женщина не знала, как себя вести, забыв, не то, что о коньяке, о том, что принесла пакет с едой забыла. Смотрела на сухого жилистого парня с синими волосами почти до лопаток, ровесника своей дочки и мечтала только об одном – найти предлог, чтобы не обидеть и уйти.
– А почему вы молчите? С Василисой все хорошо? Бутерброды кушайте. А я много мяса есть не могу, осы разрешают только сто десять грамм в сутки, мне хватает, – улыбнулся, почесал щеку рукой, спрятанной в черном растянутом свитере и неожиданно приблизился так близко, что она сумела различить помимо потного тела, аромат то ли мятной жвачки, то ли какого-то леденца.
