В то же время реформаторы пытались придать битвам духовную ценность, превратить рыцарство в христианское призвание. Они полагали, что воин может служить Богу, защищая безоружных бедняков от хищничества мелкой аристократии и преследуя врагов Церкви. Благочестивый герой жития святого Геральда Орильякского, написанного около 930 г. аббатом Одо Клюнийским, был не королем, не монахом, не епископом, а обычным рыцарем, который стал воином Христовым и защищал бедняков. Во имя культа этой «священной войны» реформаторы ввели ритуалы благословения военных знамен и мечей, усилили почитание таких воителей, как святой Михаил, святой Георгий и святой Меркурий (который будто бы убил Юлиана Отступника){956}.
Епископы также устанавливали «мир Божий» (Pax Dei), ограничивая насилие рыцарей и защищая церковное имущество{957}. В центральной и южной Франции, где монархия была уже неэффективной, и общество скатывалось в пучину насилия и хаоса, они собирали церковников, рыцарей и феодалов в полях возле городов. На этих встречах рыцари должны были клясться под угрозой отлучения, что перестанут мучить бедняков.
Я не заберу ни быка, ни коровы, никакого вьючного животного. Я не буду захватывать ни крестьян, ни купцов. Я не буду отнимать у них деньги и вынуждать людей выкупать себя. И я не буду бить их, чтобы получить от них средства. Я не буду уводить с их пастбищ ни коня, ни кобылы, ни жеребенка. Я не буду разрушать и сжигать их дома{958}.
На этих мирных советах епископы учили, что всякий, убивающий христианина, «проливает кровь Христову»{959}. Они также ввели «перемирие Божие» (treuga Dei): в память о страданиях, смерти и воскресении Христа запрещалось сражаться с вечера среды до утра понедельника. Впрочем, хотя такой уклад способствовал миру, поддерживать его без насилия не получалось. Епископы могли обеспечить Pax Dei и Treuga Dei лишь с помощью «мирной милиции». Как объясняет хронист Рауль Глабер (ок. 985–1047 гг.), всякий нарушитель перемирия должен «заплатить за это жизнью или быть изгнан из страны и сообщества своих собратьев-христиан»{960}. Эти миротворческие силы воистину делали из рыцарского насилия «служение Богу» (militia Dei), равное священническому и монашескому призванию{961}. Концепция Божьего мира распространилась по всей Франции, и к концу XI в. многие рыцари перешли к более «религиозному» образу жизни, воспринимая свои военные обязанности как своего рода монашество в миру{962}.
Однако папа Григорий VII, один из ведущих реформаторов своей эпохи, считал, что рыцарство как священное призвание возможно лишь в том случае, если защищает свободу Церкви. Поэтому он задумал собрать из королей и аристократов собственную «милицию святого Петра» для борьбы с врагами Церкви. С этой-то «милицией» он и хотел осуществить крестовый поход. В своих посланиях он связывал идеалы братской любви (к осажденным восточным христианам) и освобождение Церкви с военной агрессией. Однако почти никто из мирян в «милицию» не пошел{963}. Да и с какой стати им было в нее идти, если речь шла об увеличении власти Церкви за счет беллаторес – мирянской воинской знати? Некогда папы благословляли хищническое насилие Каролингов, поскольку оно позволяло Церкви выжить. Однако из своей борьбы с Генрихом IV папа усвоил: у воинов исчезло желание защищать свободу Церкви. Политическая борьба за власть между папами и императорами во многом будет стоять за насилием крестовых походов; обеим сторонам хотелось политического превосходства в Европе, а это означало монополию на насилие.
В 1074 г. никто не откликнулся на призыв Григория VII к крестовому походу. Однако 20 лет спустя реакция мирян оказалась совершенно иной.
27 ноября 1095 г. папа Урбан II, еще один клюнийский монах, выступил на Клермонском соборе в южной Франции и призвал к крестовому походу. Обращался он напрямую к франкам, наследникам Карла Великого. Записи этой речи не сохранилось, но о позиции папы можно догадаться из посланий{964}. В соответствии с недавними реформами Урбан II увещевал французских рыцарей прекратить нападения на христиан и обратить свое оружие против врагов Божьих. Подобно Григорию VII, он призывал франков «избавить» их братьев, восточных христиан, от «тирании и угнетения мусульман»
