Ясно расслышав каждое слово девушки, Марк понял ее затруднение. Она пришла в замешательство, оттого что оказалась рядом с ним, и от этого он улыбнулся, но уже без всякой насмешки. Став еще притягательней, его улыбка совсем заворожила ее, а он тем временем коснулся кончиками пальцев мягкой нежной щеки, источавшей свежий аромат диких цветов. Ему отчаянно хотелось скользнуть пальцами ниже, по выгнутой шее к пышной груди…
Нежность этой неожиданной ласки заставила Элизию задохнуться и забыть обо всем, что случилось в прошлом, даже о разыгравшейся в лесу буре. Стоило Марку коснуться ее щеки, как по всему телу Элизии разлилось блаженное тепло. Она буквально растаяла, оказавшись в кольце сильных рук, на удивление нежных.
Прижавшись к мягким округлостям и сгорая от невыносимого искушения, Марк замер и крепко зажмурился, призывая на помощь волю, чтобы сдержать клятву: не посягать на чистоту этой прелестной девы. Но голод желания вступил в спор с холодным рассудком. Только на секунду, кратчайший миг, он вкусит ее сладости, а затем отпустит, оставив пылкую девушку незапятнанной.
Марк припал к бархатным лепесткам податливых губ и, разъединив их, проник языком внутрь, словно пчелка, добывающая нектар – сладостный и пьянящий. Вкусив полной мерой дурманящей амброзии, он расплел толстую косу и запустил пальцы в роскошные шелковые пряди цвета черного дерева.
Волнующий, полный искушения поцелуй сразу окутал Элизию туманом страсти, заглушившей все укоры совести. Она так крепко запуталась в сетях соблазна, расставленных Черным Волком, что когда его губы, обжигая как огонь, скользнули вниз по ее шее и замерли у ложбинки, у нее вырвался отчаянный вздох желания еще не познанных восторгов.
Воздав краткую хвалу за то, что и яркое платье и тонкая нижняя рубашка были сшиты с застежкой спереди, Марк начал распускать шнуровку, но действовал не так умело, как обычно. Неловкая поспешность была рождена неосознанным страхом, что несмотря на бушующую страсть, стоит ему лишь на секунду задуматься, и холодный глас рассудка заставит его отказаться от дурного намерения.
Марк разъединил расшнурованные края одежды, открыв нежную плоть обжигающему взгляду серых глаз. Под этим властным взглядом Элизию охватил трепет. Его пальцы отправились в путешествие, предпринять которое он давно жаждал. Легким дразнящим прикосновением они спустились от кончика подбородка по стройной шее к ямке у ее начала, а затем проследовали дальше, в глубокую долину меж тяжелых грудей. Элизия задохнулась, сердце у нее замерло, а затем вновь громко застучало, когда мужские пальцы нырнули под одежду, которую она сразу возненавидела. Они принялись исследовать крошечное углубление пупка, и жгучий голод усилился, отяжелевшие от желания веки сомкнулись, закрыв вспыхнувшие золотым пламенем глаза.
Поняв, что для его сладостной искусительницы последний барьер, оставшийся между ними, столь же нежелателен, как и для него самого, Марк освободил Элизию от промокшей одежды чувственными движениями, которые должны были еще ярче разжечь огонь ее желания. Потом Марк вновь прибегнул к ласковому, доводящему до безумия прикосновению, отправившись в еще одно путешествие, мучительное по своей медлительности.
Ладони Марка скользнули от чувствительной тонкой талии вверх по нежному телу и замерли под округлостями томных грудей. Элизия перестала дышать, охваченная агонией ожидания. Секунды оцепенения растянулись в вечность. Наконец она подняла ресницы и прочла в самой глубине серых глаз необузданное желание.
Еще один бесконечно долгий миг Марк любовался совершенством тела Элизии – бело-розовым искушением, обрамленным черным шелком пышных волос. С замиранием сердца он смотрел на красоту, с которой не могла сравниться ни одна женщина.
Когда-то Элизию охватывал страх, если она оказывалась рядом с этим сильным мужчиной, теперь же ей хотелось поскорее привлечь его еще ближе. Она нетерпеливо обхватила руками его шею и вплела пальцы в густые темные пряди, стараясь снова притянуть его губы к своим.
Марка влекли и аромат полевых цветов и нежная теплота соблазнительных рук. С радостью уступив неотразимой прелести, он прильнул к ее губам, чтобы еще раз вкусить пьянящий нектар. Стараясь, чтобы и Элизию охватил такой же огонь ненасытного желания, Марк еще крепче прижался к ее рту с сокрушительной медлительностью, от которой все ее тело пронзила дрожь восторга.
