Серые глаза вглядывались в тень под лестничной аркой. Первую перемену блюд уже подали, а оттуда так никто и не появился. Неужели их отношения, развивавшиеся столь неровно, вернулись к тому, с чего они начали? Неужели Элизия из упрямства решила не покидать свою спальню, лишь бы не сидеть с ним рядом за столом? А если это действительно так, то что ее там удерживает – стыд или гнев? Марк все еще раздумывал, не запрезирала ли его Элизия теперь, после пылких восторгов, которые они разделили в последнюю свою встречу, когда под аркой показалась фигура, вновь облаченная в красное.
Раздувая огоньки своей вспыльчивости, чтобы набраться мужества, Элизия быстро спустилась по винтовой лестнице, но замерла под аркой при входе в большой зал. Ей предстояло предстать перед человеком, с которым они расстались в первые часы рассвета. Раскрасневшись от напряжения, она оперлась ладонью о каменный дверной косяк и с радостью ощутила холод глыб, уложенных полукругом над головой.
Решив не поднимать глаз, Элизия пристально всматривалась в длинные ряды столов, расставленных ниже помоста, за которыми сидели стражники и поглощали куски хлеба, макая их в чечевичную похлебку. Потом, влекомая неведомой силой, победившей ее волю, Элизия все-таки посмотрела наверх и оказалась в плену серых глаз Черного Волка. Но она все-таки сопротивлялась этому притягательному взгляду, а потому сомкнула ресницы, чтобы порвать ниточку, связавшую ее с этим опасным человеком, которого она узнала чересчур близко.
Осознав, к своему неудовольствию, что опоздание сделало ее предметом всеобщего внимания, Элизия прошла через зал и поднялась на возвышение. Пытаясь проскользнуть на свое место по правую руку от Марка, она имела несчастье перехватить ядовитый взгляд Данстана.
Недоумевая, чем она заслужила такую враждебность, перепуганная девушка споткнулась, хотя обычно отличалась грацией. Ей грозило неловкое падение, если бы не Марк, обхвативший ее руку повыше локтя. За такой поступок следовало, несомненно, поблагодарить, однако она испытала еще большее смущение рядом со своим соблазнителем.
– Приветствую вас, миледи, – пробормотал Марк, помогая девушке опуститься в кресло. – Я боялся, что вы опять захотите спрятаться в своей спальне. – Известный сердцеед криво усмехнулся, посмеиваясь над собой за такое плохое начало.
Спрятаться? Элизия бросила на него настороженный взгляд и резко отдернула руку, едва оказалась в кресле. Как отвратительно начался вечер, которого она боялась. Девушка безнадежно запуталась в противоречивых чувствах, терзавших ее, и сидела не шевелясь. Она уставилась на куски пропитанного супом хлеба, оставшиеся на блюде, которые она должна была разделить с главным виновником свого дурного настроения.
Смуглый мужчина был так близко, что – как слишком часто случалось – его обаяние окутало Элизию своими мягкими, но безжалостными путами. Усиленная воспоминаниями о том, что случилось всего лишь несколько часов тому назад, эта близость лишила ее не только ровного дыхания, но и аппетита, поэтому Элизия не могла проглотить ни крошки. Она ковырялась в своей тарелке, гоняя по ней еду корочкой белого пшеничного хлеба, который молниеносно подавала Ева. Ей было поручено прислуживать за большим столом.
Марк предпринял несколько храбрых попыток завязать с Элизией разговор, но она продолжала молчать, в то время как одно аппетитное блюдо сменяло другое. Элизия поглядывала на женщину, сидевшую за Марком, и удивлялась, почему Ида кажется такой невозмутимой, хотя Джейми все еще скрывался неизвестно где. Скорее всего, Марк успокоил мать теми же заверениями, которые она слышала от него в вечерней тьме…
