Шабалгокъ Африканъ, Екатеринбургъ, Пермской губ. (жена Анна Степановна), служилъ въ 289 полку, въ плѣнъ попалъ 12 марта 1916 года. Показалъ слѣдующее:
«Три дня послѣ взятія въ плѣнъ намъ давали по >1/>2 фунта хлѣба на человѣка и больше ничего. Гнали до Вержболово, а отсюда до Эйдкунена. Здѣсь опять дали столько же хлѣба и чего-то необъяснимаго: вода не вода, кисель не кисель. Отсюда насъ повезли въ Гамерштейнъ, куда мы прибыли въ концѣ марта. Тамъ насъ помѣстили въ ямахъ, которые они называли землянками, эта яма была шаговъ 25 длины и 10 ширины. Посреди ямы стояли столбы, на которыхъ лежала крыша изъ досокъ, покрытая толемъ и покатая въ обѣ стороны. На дно ямы были положены доски вмѣсто пола, стѣны были земляныя. Стоять, не согнувшись, можно было только посерединѣ, а то крыша не давала. Было такъ сыро, что на доскахъ отпечатывалась фигура лежавшаго. Наръ никакихъ не было, спали прямо на полу. Была желѣзная печка, но угля не давали. Мы ходили по лагерю и собирали щепочки, которыя валялись на землѣ, такъ какъ ямы эти были устроены еще недавно. Соломы не давали. Кормили 2 раза въ недѣлю брюквой и 2 раза варили какой-то супъ, въ которомъ была шелуха съ картошки, какая-то мука и много песку. Песку на миску приходилось до >1/>4 фунта, вѣроятно, съ картофельной шелухи, такъ какъ она была не мытая. Люди отъ голода едва ходили. Раскапывали мусорныя ямы и ѣли, что тамъ находили. Приходилось воровать. Работать въ лагерѣ было тяжело, такъ какъ въ это время начали строить бараки, люди же всѣ были истощены голодомъ. Насъ заставляли таскать бревна пудовъ 10 вѣсомъ, назначая на бревно по 2 человѣка. Если бросить бревно, избивали безпощадно. Меня поставили обшивать шелевкой баракъ и за то, что я закурилъ папиросу во время работы, и меня привязывали къ столбу семь сутокъ по 2 часа въ день. Привязанныхъ бывало такъ много, что столбовъ не хватало и тогда привязывали къ березамъ. Привязывали такимъ образомъ, что веревка проходила подъ грудью, подъ мышками и за ноги. Однихъ привязывали такъ, что они стояли ногами на землѣ, а другихъ на аршинъ отъ земли. Обыкновенно привязывали на 2 часа, но бывало нерѣдко, что люди висѣли и по 4 часа. Уже черезъ полчаса послѣ привязыванія человѣкъ распухалъ, и между веревками выступали желваки, все тѣло нѣмѣло, появлялась сперва страшная боль, и обыкновенно когда, снимали тебя-черезъ 2 часа, то ужо былъ безъ чувствъ. На моихъ глазахъ одинъ солдатъ хотѣлъ получить лишнюю миску супу.
Когда мы шля за обѣдомъ, то выстраивались въ длинную очередь, и пока получатъ послѣдніе свою порцію, то первые успѣвали ее уже съѣсть. Желая получить еще одну порцію, они старались незамѣтно стать въ хвостъ. Нѣмцы замѣтили, какъ одинъ товарищъ второй разъ подошелъ къ очереди, и стали бить его палками. Онъ бросился убѣгать черезъ колючую проволоку, которой отгорожены блоки въ лагерѣ, зацѣпился одеждой за проволоку и застрялъ тамъ. Подбѣжавшіе нѣмцы били его въ этой проволокѣ на моихъ глазахъ и глазахъ многихъ товарищей до тѣхъ поръ, пока тотъ пересталъ трепетаться. Мнѣ пришлось побывать и въ лагерѣ Гальсбергѣ, тамъ дѣлалось то же самое, что и въ Гамерштейнѣ; тамъ былъ одинъ лейтенантъ, который за плохое отданіе чести приказывалъ плѣннымъ падать передъ нимъ на землю и вставать до тѣхъ поръ, пока человѣкъ не выбивался изъ силъ. Я былъ приблизительно въ 16 мѣстахъ въ Германіи на работахъ. Всюду меня кормили плохо. Въ деревняхъ у нѣмцевъ всѣмъ завѣдуютъ полицейскіе, по ихнему жандармы. Они постоянно приходятъ и провѣряютъ запасы, какіе у кого ѣсть. Все переписано, даже каждая курица. Если жители утаятъ, то штрафуютъ отъ 3 тысячъ марокъ или садятъ въ тюрьму. Особенно плохо у нѣмцевъ съ хлѣбомъ, его почти нѣтъ. Врачебной помощи на такихъ работахъ нѣтъ никакой, а конвой не обращаетъ вниманія, если заболѣлъ. Я лежалъ семь сутокъ въ жару, товарищи говорятъ, что былъ въ безпамятствѣ, и только на восьмыя сутки меня отправили къ вамъ въ лазаретъ. Въ мирное время я работалъ на пріискахъ на Уралѣ, работалъ на Ленѣ, былъ въ Китаѣ, служилъ на пароходѣ добровольнаго флота, побывалъ въ Турціи, Египтѣ, Италіи, но нигдѣ не видѣлъ такого звѣрства, какъ у нѣмцевъ. У нихъ, напр., когда рѣжутъ скотину въ деревнѣ, то женщины и дѣти стоятъ и любуются. Женщины въ деревняхъ сильно пьянствуютъ и безпутничаютъ».
