Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века - страница 19

, мотивировалось необходимостью дать образование своим детям[135], а иногда желанием заниматься наукой и публицистикой без отвлечения на приходскую деятельность[136]. Возможно, на мысль служить, не имея прихода, отца Иоанна натолкнуло не только желание уединенности и достатка, но и разочарование в результатах своего пастырства. Белюстин не видел коренных перемен в жизни мирян и считал русский народ безрелигиозным и безнравственным в высшей степени[137]. Несмотря на желание закрыться от мира в рабочем кабинете и отрицательную оценку народной религиозности, Белюстин часто не без самохвальства пишет о собственных трудах на благо Церкви, о том, что прихожане ценят его и не принимаются за серьезные дела без его благословения[138], о роли горожан в деле его назначения в Калязин и о хлопотах паствы ради его награды саном протоиерея[139].

Очевидно, Белюстин знает себе цену и не стесняется говорить об этом. Что касается отношения к своим собратьям, то, изучив жизнь местного духовенства, Белюстин еще раз убеждается в своей исключительности[140] и не входит в близкие отношения не только с соседними причтами, которые, по его мнению, под покровом епископа[141] живут безнравственно и во мраке невежества[142], но даже со священством своего прихода[143]. Чувство исключительности сопровождает его на протяжении всей жизни, а невозможность претворить эту исключительность во что-либо материальное погружает Белюстина в глубокую печаль и уныние, иногда его даже посещают мысли о добровольном сложении священного сана[144]. Кроме того, постоянный страх наказания[145] за публикуемые им под псевдонимами[146] статьи в различных газетах и журналах[147], которые, однако, периодически без согласия Белюстина были подписаны его именем[148], спровоцировал в нем еще большее недоверие не только к презираемому им священноначалию[149], но и ко всему окружающему миру. Священник И. С. Белюстин чувствовал себя находящимся под постоянным наблюдением, был уверен, что его письма и корреспонденцию периодически воруют[150], и не уставал напоминать редакторам печатных изданий о невозможности публикации его статей с указанием авторства[151].

Важным и во многом определяющим событием в жизни свящ. И. С. Белюстина стала его встреча с митрополитом Филаретом (Дроздовым), которая состоялась 20 мая 1848 г. и закончилась крахом надежд священника на перевод в Москву[152]. Белюстин в своем дневнике достаточно эмоционально описывает подробности этой встречи, не скрывая негодования в адрес митрополита. Стараниями своего родственника Белюстин добивается встречи с митрополитом Филаретом и, не сомневаясь в своих интеллектуальных способностях, предоставляет владыке некоторые свои сочинения. Однако, к большому удивлению Белюстина, митрополит, письмом пригласивший священника на аудиенцию, оценил его труды крайне негативно и отказал в просьбе принять его в московский клир[153]. Белюстин не согласился с московским архиереем и впоследствии затаил злобу на митр. Филарета, обвиняя его в зависти, гордыне, жестокости и многих других пороках[154]. Однако это не единственный случай, когда отец Иоанн получал ложную надежду на желаемый им перевод из Калязина. В 1858 г. В. А. Половцов, в переписке с которым отец Иоанн достиг близких и даже дружеских отношений, предпринял попытку добиться перевода Белюстина в Санкт-Петербург. Данная попытка стала не только очередным разочарованием для Белюстина, но и поводом к осуждению сложившейся практики продвижения по карьерной лестнице в Церкви. Отец Иоанн в письме к Половцову от 8 февраля 1858 г. с благодарностью и горечью одновременно, считая себя как минимум не менее достойным места в столице, чем те, кто их занимает, рассуждал об истинных и формальных заслугах перед Церковью, считая, что формальные заслуги в настоящее время берут верх над истинными[155]. Очередная надежда на перевод появилась в январе 1859 г., когда протопресвитер В. Б. Бажанов предложил Белюстину место в одном из гренадерских полков[156], но которое, несмотря на боязливое согласие священника[157]