– Да, наверно. Но сейчас всей душой и телом он рвется в Цунамати. Как же он наряжается, прихорашивается, когда собирается туда! Он хочет вернуть себе молодость. Одного не могу понять: что за человек молодой хозяин? Странный он все-таки какой-то! Наш господин, приезжая в Цунамати, одаривает Митимасу деньгами, подарками, и тот в приподнятом настроении отправляется кутить. С ума можно сойти! Любой другой мужчина на его месте заподозрил бы неладное, но этому все невдомек. Мне даже жаль его немного, хотя… Он ведь не совсем нормальный, да?
– Может быть, но ребеночка все-таки сумел сделать.
– Да никто толком не знает, чей это малыш. Одним словом, ведут себя хуже животных! Это мое личное мнение! – Голос Юми звенел от глубочайшего презрения. Правда, безнравственность всей истории мало ее трогала. Она никого не осуждала. Зато ее замечание необычайно взволновало Сугэ.
– Нет, что ты, это ребенок Митимасы! Ну, все так считают. По словам нашей госпожи, Сиракава уже давно не может иметь детей. И мне так кажется. Сама-то я не очень крепкая и сильная, а вот ты выйдешь замуж и обязательно нарожаешь детишек.
– Наверно, ты права. Но вообще-то совершенно не важно: может человек иметь детей или нет. Суть его от этого не меняется, верно?
– Нет! – взорвалась Сугэ. – Ты не должна так говорить и думать обо мне… словно я не способна ничего для себя сделать! Ты уедешь отсюда… а я… здесь останусь… навсегда… Как ты можешь быть такой нечуткой?! – Гневно сверкая глазами, она схватила Юми за руку и изо всех сил сжала ее тонкие пальцы.
Юми вернулась к своим родным. А спустя два месяца она невестой вошла в дом родителей жениха в квартале Тамура.
Стоял сезон дождей. День бракосочетания выдался серым, ненастным. Когда госпожа Сиракава возвращалась домой после торжественной церемонии, дождь уныло барабанил по поднятому верху коляски рикши.
Томо вошла в гостиную. Муж, игравший в го с семейным врачом, поднял голову от доски и, подбросив на ладони фишку, спросил:
– Ну и как все прошло? Юми достойно себя вела во время священного обряда? Была она похожа на настоящую невесту? – Юкитомо поставил фишку на доску. Он выигрывал и потому был настроен весьма благодушно.
– Она выглядела великолепно. Ничего лишнего, ничего кричащего: скромное кимоно, волосы красиво уложены и украшены цветами, – сказала Томо, покосившись на Сугэ.
Хозяин улыбнулся и покивал.
Сугэ сгорала от любопытства. Размышляя о новобрачной, она украдкой поглядывала на Юкитомо. Свет от ламп очерчивал его профиль, заострившиеся линии носа и подбородка, глубокую впадину виска. «Как он сдал за последний год», – ужаснулась Сугэ, пытаясь найти следы волнения на его лице. Но Сиракава оставался равнодушным, словно речь шла не о Юми, а о какой-то дальней родственнице.
Проходили недели, месяцы… Томэдзи Ивамото периодически заглядывал к госпоже Сиракаве для решения деловых проблем. Каждый раз Томо и Сугэ забрасывали его вопросами о Юми. Молодой человек конфузился и, нервозно ломая пальцы, отвечал:
– Спасибо, у нее все хорошо.
Мия довольно часто приезжала в большой дом проведать свекра. Большая любительница посплетничать, она со всеми обсуждала жизнь молодоженов и отпускала сальные шутки, игриво посмеиваясь.
– Нет, вы только представьте себе эту парочку! Юми и господин Ивамото – красавица и чудовище! – язвительно заявила она однажды, затем задумчиво обвела глазами комнату и, повернувшись к Юкитомо, кокетливо проворковала: – Батюшка, а почему бы нам не сходить к ним в гости? Ты ведь там тоже не была? – обронила она, скользнув взглядом по Сугэ.
Сугэ уже давно мечтала навестить Юми, но мысль отправиться к подруге в компании с Мией и Юкитомо претила ей. Она ответила уклончиво.
Мия, решив не сдаваться, продолжила наступление:
– Ну в самом деле, батюшка, почему нам нельзя поехать? Пожалуйста, давайте прямо сегодня отправимся туда, а? Юми живет в Тамуре, на обратном пути вы бы отвезли меня на Гиндзу[44]. Мне нужны новые украшения для волос.
– Но зачем нам к ним ехать? Ты там не увидишь ничего интересного: одни корзины да плетеные сундуки. Только помешаем им работать.
