Этот ребенок, сын Митимасы, был прямым доказательством родственной связи между Юкитомо и Томо, которые во всем остальном оставались супругами лишь на бумаге. Спасительную мысль внушила Томо ее мать. Увидеть правнука она так и не успела. Незадолго до рождения мальчика ее не стало.
Юкитомо души не чаял в Такао. Он объявил внука своим наследником и часть собственности переписал на его имя.
Пока были живы дед и бабушка, ничто не угрожало малышу. Но мысли о его дальнейшей судьбе не давали Томо покоя. Как сложится жизнь Такао, когда рядом не окажется близкого человека? Она понимала, что большую роль в жизни мальчика может сыграть приемная мать, и Мия казалась ей безупречной кандидатурой.
Месяца не прошло, как Мия покорила всех домочадцев. Специально она ничего для этого не делала. Она была прекрасным цветком, от которого веяло сладким манящим ароматом.
Не только хозяева, но даже Сугэ и Юми подпали под волшебное влияние прелестницы.
Мия подбегала к кормилице, державшей на руках Такао, и звонко кричала: «Ах, какой хорошенький! Дай мне его на минуточку!» Она нежно прижимала малыша к себе, целовала его в пухлые щечки и заливалась смехом, задорно поблескивая щелочками глаз. По всей видимости, печальная судьба матери Такао абсолютно не волновала простодушную Мию. Супруги Сиракава возводили глаза к небесам и благодарили богов за бесценный дар.
В хорошие ясные дни Мия любила выходить на балкон и любоваться сияющим великолепием Синагавы. Она радовалась, как ребенок, солнцу, теплому ветру, лазурным просторам и с горечью вспоминала темный, маленький, со всех сторон зажатый другими строениями домишко, в котором родилась и выросла.
Мия обладала чудесным голосом и прекрасно исполняла баллады токивадзу[37]. Как-то раз вечером, поддавшись на уговоры, она выбрала печальную песню о трагической любви и роковой кончине Осоно и Рокусы[38]. Юми, когда-то изучавшая тонкости стиля токивадзу, аккомпанировала ей на сямисэне.
Чистым сильным голосом Мия пела о несчастных влюбленных, наполняя каждую фразу страстной мольбой и грустью. Скорбно запрокинутое лицо сияло чувственным воодушевлением, белая изогнутая шея дрожала от рыданий.
Ее голос хватал за душу, проникал в самое сердце, потрясенные слушатели с жадностью ловили каждое слово и верили: перед ними страдает и плачет сама Осоно.
Хрустальный голос замер на последней ноте. Мия откинула длинные пряди волос на спину и устало вытерла платком лоб.
В это мгновение мертвецки пьяный Митимаса застонал, изверг содержимое своего желудка прямо на татами и завалился набок.
Мия замерла в ужасе, не зная, что делать. Юкитомо успокоил бедняжку и велел служанкам все немедленно убрать. Мия тут же пришла в себя, на коленях подползла к свекру и преспокойно уселась рядом с ним.
– Позвольте налить вам сакэ. От моего ужасного пения молодому господину стало совсем плохо, – прощебетала она, протягивая хозяину на раскрытой ладони маленькую бутылочку сакэ.
В ее движениях было столько игривого кокетства, что Томо, наблюдавшая за этой сценой, невольно ахнула: Мия вела себя как типичная хангёку.
– Глупости говоришь, – поморщился Сиракава. – Ты пела великолепно. Я даже почувствовал себя героем любовной истории… Все молчат? Все довольны? Отлично! На, дитя мое, отведай сакэ. Мне кажется, ты знаешь толк в выпивке.
Он наполнил тёко[39] до краев и передал невестке. До сих пор Мия успешно скрывала ото всех свое пристрастие к горячительным напиткам, но, не устояв перед искушением, выпила одну за другой несколько тёко. Глаза ее влажно засверкали, щеки заалели, и лицо засияло красотой пышно расцветшего пиона.
Сугэ, пораженная до глубины души поведением Мии, многозначительно посмотрела на Юми.
Украдкой разглядывая невестку, Юкитомо внезапно осознал: Мия раскрывается во всем блеске своей юной прелести, становится веселой и беззаботной, как бабочка, лишь когда поблизости нет Митимасы. Стоило молодым остаться вдвоем, без посторонних, как Мия теряла присущую ей живость, печально опускала голову и стремилась под любым благовидным предлогом покинуть супруга. Ей нравилось проводить время в обществе свекра, прислуживать ему вместе с Сугэ.
