Полоцкая земля (очерки истории Северной Белоруссии в IX–XIII вв.) - страница 20

Какие же племена обитали к западу и югу от полоцких кривичей? С запада, мы видели, были широко распространены могильники балтийского и литовского населения, жившего за болотистым левобережьем Дисны, в районе оз. Свирь и южнее[203]. Восточнее в верховьях р. Вилии и юго-западнее, на верхнем Немане, по предположению Ф. Д. Гуревич[204], располагались дреговичские курганы, что кажется маловероятным[205].

К югу от рассматриваемой территории жили племена, хоронившие под курганной насыпью в особых «домовинах» или «теремках». Среди найденных женских украшений здесь преобладают зерненые бусы, полутораоборотные височные кольца и почти не встречаются (за исключением пограничных территорий) браслетообразные височные кольца, шейные гривны, подвески-лунницы, бубенчики, коньки, браслеты, ожерелья из большого количества бусин, металлические пронизки и т. д., характерные для кривичских древностей[206]. На долю летописных дреговичей, таким образом, остаются земли к югу от линии Логойск — Борисов (южнее) — Орша.

Территория по среднему течению Западной Двины (к западу от Витебска) на рубеже и в начале новой эры, мы видели, выделяется особой «западнодвинской» культурой, близкой культуре соседней Смоленщины. Мы вправе ожидать, что проникшей туда и слившейся с ней славянской культуре будут свойственны археологические черты, отличающие ее от культур соседних территорий с другой дославянской подосновой. Иными словами: что же собой представляли полоцкие кривичи, именуемые летописью «полочанами»? Были ли они самостоятельной этнической единицей в общекривичской среде, или они из нее не выделялись?

В исторической литературе вопрос о полочанах специально не поднимался, и исследователи обычно довольствовались короткими сообщениями летописных текстов, из которых делались выводы либо о кривичском происхождении полочан[207], либо о полочанском происхождении кривичей[208]. В советское время была выдвинута и еще одна точка зрения, доказывающая, что полочан не существовало вовсе[209]. Слабая археологическая изученность Северной Белоруссии не позволяет, к сожалению, всесторонне осветить этот вопрос.

Однако кое-что уже и теперь сделать возможно. Начнем с летописи.

Сообщая о расселении древнерусских племен в Восточноевропейской равнине, летописец касается и территории Полоцкой земли: «Инии сѣдоша на Двинѣ и нарекошася полочане, рѣчьки ради, яже втечеть въ Двину, имянемъ Полота, от сея прозвашася полочане»[210]. Далее, переходя к государственным образованиям, возникшим на местах прежних княжений, он пишет: «И по сихъ братьи[211]держати почаша роди ихъ княженье в поляхъ, а в деревляхъ свое, а дреговичи свое, а словѣне свое в Новѣгородѣ, а другое на Полотѣ, иже полочане. От нихъ же и кривичи, иже сѣдять на верхъ Волги, и на верхъ Двины и на верхъ Днепра…»[212]. За географическим описанием расположения русских княжений у летописца следует этнографическое перечисление племен: «Се бо токмо словѣнескъ языкъ в Руси: поляне, деревляне, ноугородьци, полочане, дреговичи, сѣверъ, бужане зане cѣдоша по Бугу, послѣже же велыняне…»[213]. При чтении этих трех отрывков у нас создается впечатление, что в древности существовало, наряду с другими племенами, племя полочан, которое говорило на славянском языке, жило на р. Полоте и позднее образовало свое Полоцкое княжение.

Но вот мы переходим к датированной части летописи и в статье 862 г. читаем: «И прия власть Рюрики и раздая мужемъ своими грады, овому Полотескъ, овому Ростовъ, другому Бѣлоозеро. И по тѣмъ городами суть находници варязи, а перъвии насельници в Новѣгородѣ Словѣне, въ Полотьски кривичи, в Ростовѣ — меря…»