Тут он невольно ухмыльнулся: еще неизвестно, кто кого сейчас напугает, – выход-то из парника один. Игорь Андреевич перестал дышать, пригнулся и, стараясь двигаться бесшумно, шагнул назад, к полиэтиленовой стенке парника. И краем глаза увидел неясную тень, непонятный темный силуэт, метнувшийся снаружи к парнику. За спиной Игоря Андреевича с нежным шелковым шелестом разошлась под напором острых когтей полиэтиленовая пленка.
Услышать-то этот звук он услышал, но обернуться и посмотреть, кто это, уже не успел.
Пленка лопнула, и из-за спины к Игорю Андреевичу рванулась гигантская сгорбленная фигура. Косматая лапа зажала ему рот, разгибая тело, разрывая щеки когтями скрюченных узловатых пальцев, а вторая лапа стремительно, снизу вверх вспорола жертве когтями живот до самой грудины. В тишине парника послышался приглушенный, полный боли и ужаса стон. Тело жертвы забилось в лапах склонившегося над ним чудовища. Потоки крови выплеснулись на землю. Отчаянным, уже конвульсивным движением Игорь Андреевич вскинул голову и, не веря собственным глазам, увидел прямо перед собой отвратительную, словно сошедшую с безумных офортов Гойи морду с оскаленными клыками, с которых капала пенистая слюна. Маленькие глазки монстра с черными вертикальными зрачками горели мстительным алым огнем.
Это было исчадие ада.
И тогда краем затухающего сознания Игорь Андреевич понял, что над ним склонилась сама смерть.
Чудовище оттолкнуло от себя еще не осознающего, что он умирает, человека. Игорь Андреевич с мягким стуком упал на бок в лужу собственной крови, задергался, мелко засучил ногами, от шока уже не ощущая боли. Кольца сизоватых, влажно поблескивающих кишок вывалились из его распоротого живота и, вздрагивая, разбухая на глазах, словно живые стали расползаться по мокрому от крови асфальту. Игорь Андреевич, сам не понимая, что делает, не ощущая боли, судорожно схватился за эти кольца и инстинктивным движением попытался впихнуть их обратно, в распахнутую полость живота. Но силы оставили его, руки внезапно ослабели, и он, покрывшись с головы до ног холодным предсмертным потом, задрожал, чувствуя, как меркнет, уплывает в никуда, в черное безвозвратное ничто затухающее сознание.
И тогда он из последних сил отчаянно закричал, заверещал тоненьким, почти детским голоском, запрокинув голову, почти касаясь затылком напряженно выгнутой спины. Чудовище отреагировало мгновенно. Толстая нога с кривыми короткими когтями взметнулась и резко опустилась прямо на лицо корчащегося в предсмертных конвульсиях человека. Раздался короткий омерзительный хруст лопнувших костей черепа, и короткий крик резко оборвался.
Последний раз дернулась и разогнулась в зарослях помидоров нога, сбрасывая модную итальянскую туфлю на тонкой кожаной подошве.
Жуткая громадная тварь, даже не посмотрев на неподвижно распростертое тело жертвы, развернулась и, стремительно выскользнув из парника, совершенно беззвучно растаяла в летней прохладной темноте.
Луна скрылась за жемчужными кружевными облаками, и в саду снова сгустились сумрачные тени.
Я прошла уже почти полдороги до дома.
И тут услышала отдаленный, еле различимый крик, прозвучавший в мрачной ночной темноте, словно последняя, напрасная мольба о помощи. Кричали, как мне показалось, со стороны улицы, где я всего несколько минут назад разговаривала с Игорем Андреевичем. На миг у меня возникла спасительная мысль, что это кричал вовсе не человек, что это верещало какое-то маленькое, беззащитное животное, попавшее в смертельную ловушку. Мысль эта возникла и сразу же растаяла. На самом-то деле было ясно: кричал человек. И кричал перед лицом ужасной опасности. Перед лицом смерти. Я остановилась и обернулась, прислушиваясь.
Может быть, этот тонкий вопль мне только послышался и на самом деле его не было. От ужаса я не могла пошевелиться – так и стояла, с замиранием сердца ожидая, что крик повторится, подтверждая все мои недавние полночные страхи. Но тоненький заячий крик не повторился. Он затих, растаял. Словно его и не было вовсе.
Я тихонько перевела дыхание и с облегчением подумала, что это была элементарная звуковая галлюцинация. Но тем не менее я продолжала вслушиваться в ночную тишину. Время словно протекало сквозь меня. Я стояла не шевелясь и ждала.
