Любое, даже ничтожное, расхождение может стать политически опасным, если является возможность того, что оно разрастется в раскол, и притом такого именно рода раскол, который способен поколебать и разрушить все политическое здание, привести – говоря сравнением тов. Бухарина – к крушению поезда.
Ясно, что в такой стране, которая переживает диктатуру пролетариата, раскол среди пролетариата или между пролетарской партией и массой пролетариата является уже не только опасным, но и опаснейшим, особенно если в этой стране пролетариат составляет небольшое меньшинство населения. А расколы в профдвижении (которое, как я старался изо всех сил подчеркнуть в своей речи 30 декабря 1920 г., есть движение почти поголовно организованного в профсоюзы пролетариата[22]) означают расколы именно в массе пролетариата.
Вот почему, когда «сыр-бор загорелся» на V Всероссийской конференции профсоюзов 2–6 ноября 1920 г. (а он загорелся именно на ней), когда тотчас после этой конференции… нет, я ошибаюсь, во время этой конференции в Политбюро явился неслыханно возбужденный т. Томский и, при полной поддержке уравновешеннейшего т. Рудзутака, стал рассказывать о том, как т. Троцкий говорил на этой конференции о «перетряхивании» профсоюзов и как он, Томский, с этим полемизировал, – когда это произошло, я сразу и бесповоротно решил для себя, что суть спора именно в политике (т. е. в политике партии по отношению к профсоюзам) и что в корне неправ в этом споре т. Троцкий со своей политикой «перетряхивания» против т. Томского. Ибо политика «перетряхивания», даже если бы она частично оправдывалась «новыми задачами и методами» (тезис 12 у Троцкого), есть политика в данный момент и в данной обстановке совершенно недопустимая, как грозящая расколом.
Тов. Троцкому теперь кажется, что приписыванье ему политики «перетряхивания сверху» «представляет собой чистейшую карикатуру» (Л. Троцкий: «Ответ петроградским товарищам» в «Правде» № 9 от 15 января 1921 г.). Но словечко «перетряхивание» является настоящим «крылатым словечком» не только в том смысле, что, будучи сказано тов. Троцким на V Всероссийской конференции профсоюзов, оно «облетело» уже, так сказать, и партию и профсоюзы. Нет. Оно остается, к сожалению, верным и посейчас в гораздо более глубоком смысле. Именно: оно одно выражает, в кратчайшей форме, весь дух, всю тенденцию брошюры-платформы «Роль и задачи профсоюзов». От начала до конца, вся эта брошюра-платформа тов. Троцкого насквозь пропитана именно духом политики «перетряхивания сверху». Достаточно вспомнить обвинение тов. Томского или «многих профессионалистов» в том, что они «развивают в своей среде дух неприязни к новым работникам»!
Но если на V Всероссийской конференции профсоюзов (2–6 ноября 1920 г.) только еще начинала создаваться атмосфера, угрожающая расколами, то в начале декабря 1920 г. раскол Цектрана стал фактом.
Это событие есть основное, главное, коренное для оценки политической сути наших споров; и напрасно думают тт. Троцкий и Бухарин, что замалчивание тут чему-нибудь поможет. Замалчивание не «буферит», а разжигает в данном случае, ибо вопрос не только поставлен на очередь дня жизнью, но и подчеркнут т. Троцким в его брошюре-платформе. Ибо именно эта брошюра многократно в приведенных мною местах, особенно в тезисе 12-ом, ставит вопрос: в том ли суть, что «многие профессионалисты развивают в своей среде дух неприязни к новым работникам», или в том, что «неприязнь» масс законна ввиду некоторых ненужных и вредных крайностей бюрократизма, например, в Цектране?
Тов. Зиновьев в первой же своей речи 30 декабря 1920 г. вполне основательно и поставил этот вопрос прямиком, говоря, что до раскола довели «неумеренные сторонники т. Троцкого». Может быть, за это т. Бухарин обругал речь т. Зиновьева «водолейством»? Но в несправедливости этого упрека убедится теперь всякий член партии, который прочтет стенографический отчет о дискуссии 30 декабря 1920 г. и увидит, что точные факты цитирует и на точные факты опирается именно т. Зиновьев, а преобладает интеллигентская «словесность» без всяких фактов именно у Троцкого и Бухарина.
