— Что же случилось потом?
— Потом приехал этот парень на шикарной машине… Я попросил его подождать, обошел вокруг станции и обнаружил сидящего в тени брата по ложе. Он подошел к машине, поговорил с водителем и, очевидно, произвел на него благоприятное впечатление, потому что тот пригласил его сесть в машину, и они уехали.
— Ты совсем не знаешь того, на шикарной машине? — спросил я.
Он усмехнулся.
— Ладно уж, признаюсь тебе! Парень сидел за рулем новенького «роадрейсера». Чудесная машина! Да и сам он выглядел как миллионер, прекрасно одет. В общем, я записал номер его водительских прав.
— Ты его еще помнишь?
— Послушай, Лэм, что все-таки происходит?
— Я сам пока не знаю, может быть, что-то и происходит, а может быть, и ничего, но то, что ты медлишь с нужной информацией, только повредит…
— Кому повредит?
— Тебе.
Он подумал, а потом попросил:
— Послушай, Лэм, сделай одолжение, не впутывай меня в эту историю, пусть все, что я рассказал, останется между нами.
— Я не имею обыкновения передавать кому-либо полученную информацию.
— Что случилось? Этот парень замешан в ограблении?
— Не думаю, но точно сейчас ничего не могу утверждать. Пока этот бродяга мне нужен как свидетель.
— Но что же он все-таки натворил?
— Возможно; ничего, — ответил я.
— Ты не хочешь мне сказать правду?
— Послушай, Леннокс, я веду расследование. Мне платят за то, что я веду его и добываю информацию. А не даю ее. Если ты хочешь узнать новости, читай газету, слушай радио, смотри телевизор, но не проси человека, который зарабатывает себе на жизнь подобным образом, разглашать добытые сведения бесплатно.
— Но ведь это ты просил меня об одолжении.
— Я просил информацию, которая нужна для продолжения расследования. Или ты мне ее даешь по-хорошему, или мы поговорим с тобой по-другому. Если ты мне- сообщишь то, что мне нужно, то вполне возможно, что Карлайл-Камп никогда ни о чем не услышит; если же будешь упрямиться, то не. исключено, что прочтешь обо всем в завтрашнем утреннем выпуске местной газеты.
— Что же натворил такого этот парень, скажи?
— Повторяю тебе, возможно, что он ни в чем не виноват. Честно говоря, меня больше интересует другой, водитель «роадрейсера».
— Как ты мог знать, что он останавливался именно здесь? — спросил Леннокс.
Я показал ему на набитый до отказа открытками деревянный почтовый ящик, над которым висела надпись:
«СУВЕНИРНЫЕ ОТКРЫТКИ С МАРКАМИ. БЕСПЛАТНО. ГОТОВЫ К ОТПРАВКЕ. ОБСЛУЖИТЕ СЕБЯ САМИ!»
Он сразу все понял и как-то взбодрился.
— Хорошо, сейчас посмотрю, где у меня записан номер его машины. Я держал его несколько дней, все думал, а вдруг пригодится, потом решил его выбросить, но не успел. По-моему, он лежит в кассовом ящике.
Он вернулся, к кассе, вытащил ящик и стал перекладывать лежащие в нем бумажные деньги.
— Извини, Лэм, не могу его найти. Одну минутку! А, вот и он!
На Клочке бумаги было написано: «роадрейсер», последняя модель, номер водительских прав НФЕ-801.
— Это твой почерк? — спросил я.
Леннокс в ответ кивнул. Я попросил его написать на обратной стороне дату, когда он записал номер, сегодняшнее число и расписаться.
Он все сделал, как я просил, и я положил листок в свою записную книжку.
— Если это что-то означает, Лэм, то, полагаю, этот листок должен храниться у меня, — вдруг сказал он.
— Это не так уж важно, если он будет у меня. Думаешь, ты узнаешь этих людей, если встретишь?
— Думаю, что да, узнаю. Помню, у водителя «роадрейсера» была кредитная карточка — мы ведь здесь принимаем кредитные карточки всех видов. Я сейчас не скажу, какой именно он расплачивался, но можно посмотреть документы за пятое число, й мы сразу определим, если уж это так важно.
— Это не так уж важно, — сказал я. И добавил: — Пока.
— Ты так и не расскажешь мне, Лэм, что же произошло?
— Насколько я знаю, пока ничего. Сколько можно об этом?..
— Тогда что же ты расследуешь?
— У меня есть клиент, который меня нанял для проведения расследования.
— И что же хочет знать этот клиент?
— Все, что узнаю я.
В этот момент к станции подкатили сразу несколько машин и пристроились в очередь за той, которая в это время заправлялась', поэтому Леннокс сразу поспешил на помощь к своему напарнику, попрощавшись со мной и напомнив еще раз, что он в этом деле не участвовал.
